Александр Ивахник

25 марта 1957 года был подписан Римский договор о создании Европейского экономического сообщества. Евросоюз встречает свой 60-летний юбилей в состоянии глубокого кризиса. Этот кризис связан с наложением друг на друга острых проблем, возникавших как вследствие собственных ошибочных решений, так и воздействия неподконтрольных внешних факторов.

Впрочем, на фоне кризиса было бы неправильно перечеркивать достижения осуществлявшегося многие десятилетия «европейского проекта». Строительство «общего европейского дома» обеспечило отсутствие острых конфликтов между государствами ЕС. Был создан огромный единый рынок, в рамках которого установлена свобода передвижения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. На уровне ЕС удалось добиться принятия общей торговой, таможенной, сельскохозяйственной и экологической политики.

Однако уже с 90-х годов, по мере углубления интеграции и расширения пространства Евросоюза, внутри него стали проявляться серьезные структурные проблемы. Расширение функций и увеличение числа структурных подразделений ЕС сопровождалось бюрократизацией принятия решений на наднациональном уровне. Происходила экспансия брюссельской бюрократии, распространялась практика мелочной, избыточной регламентации экономической и социальной сфер в странах-членах со стороны Еврокомиссии.

После краха коммунизма и советского блока было допущено неоправданно быстрое расширение Евросоюза, продиктованное политическими и идеологическими соображениями. В 2004 году в ЕС было принято сразу 8 государств Восточной Европы и Прибалтики. Это привело к резкому усилению неоднородности союза в экономическом, социокультурном и политическом измерениях. Восточноевропейские страны (прежде всего, Польша, Венгрия, Чехия и Словакия, образовавшие так называемую Вышеградскую группу), имея меньше влияния на принятие решений внутри ЕС, со временем стали ревностно отстаивать свой суверенитет, выступать против дальнейшей интеграции и передачи полномочий национальных правительств на наднациональный уровень. В результате принятие на уровне ЕС принципиальных решений, обязательных для всех стран-членов, значительно усложнилось.

Введение в начале нулевых годов единой валюты, появление еврозоны, объединившей 19 стран, не сопровождалось координацией бюджетной и налоговой политики. После мирового финансово-экономического кризиса 2008-2009 годов это привело к подрыву финансовой устойчивости еврозоны. Пришлось оказывать массированную финансовую помощь Греции, оказавшейся на грани банкротства, а также Португалии, Испании и Ирландии, столкнувшимся с кризисом суверенного долга. Угроза стабильности еврозоны до сих пор не преодолена.

Огромное негативное влияние на состояние Евросоюза оказала миграционная волна, начавшая подниматься со времени «арабской весны» и мощно нахлынувшая на Европу в 2015 году. В страны ЕС прибыли несколько миллионов мигрантов с Ближнего Востока и Северной Африки, причем далеко не все из них являются реальными беженцами, но зато все являются мусульманами. Особенно много мигрантов оказалось в Греции, Италии, Германии, Австрии и Швеции. Быстрое нарастание числа чужестранцев вело не только к большой нагрузке на бюджет и социальную инфраструктуру, но и к загрязнению улиц, бытовым конфликтам, снижению у коренных жителей уверенности в своей безопасности, распространению озабоченности и беспокойства. Хотя в 2016 году миграционный поток значительно – на две трети – сократился, такие настроения сохраняются. В ходе широкого опроса в 15 странах ЕС, проведенного в конце 2016 года, в Греции 86% опрошенных сказали, что хотели бы иметь в стране меньше мигрантов и беженцев, в Италии – 75%, в Германии – 64%. С миграционным кризисом и его мощным драйвером – вооруженными этно-конфессиональными конфликтами и распространением исламского экстремизма в Ираке и Сирии – тесно связано усиление террористической угрозы в Европе. Уличные демонстративные теракты исламистов будут продолжаться, причем в роли террористов выступают как мигранты, так и воспринявшие идеи джихадизма граждане стран ЕС.

Миграционный кризис привел к резкому обострению противоречий между странами «старой» и «новой» Европы и росту влияния евроскептицизма и правого популизма в «старой» Европе. В течение 2015-16 годов в Евросоюзе не было достигнуто согласия в важнейшем вопросе о том, как регулировать потоки миграции, что делать с теми мигрантами, которые сумели пересечь границы ЕС. Предложения Германии и Франции о распределении обязательных квот на прием беженцев между странами ЕС с целью разгрузить Грецию и Италию, куда первоначально попадают мигранты с Юга, натолкнулись на решительное сопротивление стран Восточной Европы и Прибалтики. Как выяснилось, в «новой» Европе не укоренились ценности европейской солидарности и гуманитарной поддержки беженцев из воюющих стран, зато широко популярны идеи защиты национально-культурной идентичности.

Но и в странах, стоящих у истоков «европейского проекта», значительно снизился уровень доверия граждан к ЕС и его институтам и одновременно произошел резкий рост активности антиглобалистских, националистических сил и движений. Национал-популисты чаще всего крайне правого, а иногда левого толка в качестве одного из главных лозунгов выдвигают выход из Евросоюза или резкое расширение полномочий национальных правительств в ущерб полномочиям Брюсселя. В 2017 году популисты-евроскептики рассчитывают на приход к власти в целом ряде ключевых стран сообщества. Лидер «Национального фронта» Марин Ле Пен нацелена на победу на президентских выборах во Франции в апреле-мае. На парламентских выборах в ФРГ в сентябре крайне правая партия «Альтернатива для Германии» имеет все шансы получить солидное представительство в бундестаге. В случае возможных внеочередных парламентских выборов в Италии серьезного успеха могут добиться левые популисты из «Движения 5 звезд» и правые популисты из «Лиги Севера».

Мощным психологическим шоком для правящих элит в странах ЕС стал «Брексит» – результат референдума 23 июня 2016 года в Великобритании. Конечно, надо учитывать, что в силу как исторических (имперское прошлое), так и географических (островное положение) особенностей отношение британцев к пребыванию в ЕС всегда было более скептическим, чем в других странах союза. Тем не менее, «Брексит» оказался неожиданным для Брюсселя и объединенной Европы в целом и произвел там сильный деморализующий эффект. В апреле должны начаться долгие двухлетние переговоры об условиях выхода Великобритании из ЕС. Эти переговоры будут поглощать массу времени и сил у брюссельской бюрократии, но еще более трудными они станут для Лондона. Уже понятно, что переговоры пойдут по сценарию «жесткого» выхода. Никаких уступок от бывших партнеров Лондону не уготовано.

Последним по времени потрясением для Евросоюза стал приход Дональда Трампа на пост президента США. Неожиданная победа откровенного популиста привела традиционные политические элиты в ЕС в состояние глубокой тревоги, если не паники. Причем дело не только в ценностях либеральной демократии, которыми откровенно пренебрегает Трамп. Европейские лидеры видят в избрании Трампа угрозу тесным трансатлантическим союзническим отношениям, которые десятилетиями являлись для Европы фундаментом геополитической безопасности и экономического развития. Будучи противником глобализма, Трамп приветствовал «Брексит» и открыто ставил под вопрос пользу Евросоюза для входящих в него государств. Новый президент США является убежденным противником международных договоров о свободной торговле. Осуществление Америкой протекционистской практики серьезно замедлит и так невысокий экономический рост в Европе. Кроме того, Трамп обещает пересмотреть политику США в отношении НАТО, если европейские страны Альянса не возьмут на себя более тяжелое финансовое бремя. Недавняя встреча Ангелы Меркель с Трампом показала, что рассчитывать на возрождение доверительных американо-германских и шире – евроатлантических отношений в ближайшее время не приходится.

Тем не менее, даже с учетом всех этих острых и трудно разрешимых проблем популярный в России катастрофический сценарий дальнейшего распада Евросоюза представляется крайне маловероятным. Большой информационный шум, развернутый вокруг растущей популярности европейских популистов-евроскептиков, в значительной степени связан с «Брекситом» и победой Трампа. Однако на данный момент и на ближайшую перспективу политический потенциал правопопулистских сил в Европе довольно жестко ограничен, они не смогут получить поддержку большинства.

На недавних выборах в Нидерландах крайне правая Партия свободы Герта Вилдерса выступила хуже ожиданий, получив 13% голосов. Из правопопулистских лидеров наибольшим влиянием на национальном уровне пользуется Марин Ле Пен, но и она во втором туре президентских выборов во Франции почти наверняка проиграет еврооптимисту Эммануэлю Макрону. И даже в том крайне маловероятном случае, если Ле Пен победит, она не сможет игнорировать настроения большинства избирателей. Свежий опрос, проведенный во Франции в марте 2017 года, показал, что 66% жителей страны хотят оставаться в Евросоюзе. Не случайно Ле Пен на данном этапе предвыборной кампании перестала говорить не только о выходе из ЕС, но и об отказе от евро. При несомненном снижении доверия к брюссельским институтам все же, судя по широкому опросу, проведенному в конце 2016 года в 15 странах ЕС, доля людей, готовых проголосовать за выход из союза, в среднем составила чуть больше трети – 36%.

Вместе с тем, на данный момент не просматривается и оптимистичный сценарий развития Евросоюза на ближайшую перспективу. Никаких прорывов в преодолении накопившихся тяжелых проблем и противоречий внутри ЕС ждать не приходится. Можно констатировать, что сейчас речь идет не об углублении процесса интеграции, а о том, чтобы проинвентаризировать результаты «европейского проекта» и придти к согласию относительно того, что следует сохранить, что реформировать и от чего отказаться.

«Брексит» стимулировал в ЕС дискуссии о том, как жить дальше, как преодолевать нынешний кризис развития союза. Еврокомиссия во главе с Жан-Клодом Юнкером 1 марта опубликовала «Белую книгу» о путях будущего развития ЕС. В ней намечены пять сценариев – от сохранения статус-кво до федерализации Европы. Очень быстро выяснилось, что ведущие государства Евросоюза – Германия, Франция, Италия и Испания – считают наиболее подходящим в нынешних условиях сценарий, получивший условное название «Европа с разными скоростями». В соответствии с этим сценарием государства-члены получают возможность самостоятельно выбирать степень интеграции, в частности, формировать коалиции для более тесного взаимодействия в таких областях, как оборона, внутренняя безопасность, юстиция, налогообложение, социальная сфера. Однако страны Восточной Европы открыто опасаются, что реализация сценария «Европы с разными скоростями» усилит различия между членами ЕС им в ущерб, закрепит за ними неформальный статус членов второго сорта. Эти страны, в свою очередь, добиваются сокращения самостоятельной роли исполнительного органа ЕС – Еврокомиссии и увеличения влияния национальных правительств на выработку и принятие общеевропейских решений. Видимо, в ближайшее время в ЕС предстоят напряженные дискуссии на этот счет.

Что касается отношений Евросоюза с Россией, то с весны 2014 года они были практически заморожены. В то же время по вопросу антироссийских санкций внутри ЕС просматриваются различные позиции. Ряд членов союза (Италия, Австрия, Греция, Венгрия) высказывались за отмену или сворачивание санкций. В России рассчитывали, что Дональд Трамп пойдет на сделку с Кремлем и начнет отказываться от санкций, а вслед за ним такие же действия предпримет и Евросоюз. Похоже, эти ожидания не сбываются.

Россия, в свою очередь, применительно к Европе в последнее время делает ставку на симпатизирующие Кремлю националистические, евроскептические политические силы. Ярким проявлением этого стала встреча Владимира Путина с Марин Ле Пен 24 марта, а до этого – встреча спикера Госдумы Вячеслава Володина с лидером крайне правой «Альтернативы для Германии» Фрауке Петри. Представляется, эта ставка проблемна не только стратегически, но и тактически – в силу уже отмеченных низких шансов правых популистов на завоевание власти. Поддержка Москвой европейских крайне правых лишь еще больше осложнит выстраивание отношений с мейнстримными политическими силами, которые продолжат оказывать решающее влияние на государственную политику ведущих стран Евросоюза.

В настоящее время наиболее развитой формой международной интеграции является Европейский Союз. Но почему все страны пытаются туда попасть? Чем их привлекает европейское сообщество?

За исторически короткий срок Европейский Союз превратился в один из самых главных экономических центров мирового хозяйства. Он также считается классическим примером реализации теорий регионализма и образует один из трех центров глобальной системы рыночной экономики.

Отношения, первоначально установленные шестью странами на договорно-правовой основе, постепенно привели к образованию мощной группировки из двадцати семи стран с единым внутренним рынком, с согласованной политикой в различных сферах и с наднациональными органами управления.

Аспекты политики этой интеграционной группировки направлены же на то, чтобы создать благоприятные условия для развития реального процесса взаимопереплетения и сращивания национальных рынков товаров, и услуг, капиталов и рабочей силы.

Вот почему страны стремятся туда попасть. Взаимно-выгодное сотрудничество друг с другом, стремление укрепить позиции на мировом рынке – все это только подстегивает желание стран, не входящих в состав Европейского Союза, поскорее оказаться в международном сообществе и так сказать «вкусить его плоды».

Но давайте окунемся немного в историю и посмотрим на этапы формирования такой сильно интеграционной организации.

18 апреля 1951 г. в Париже был подписан Договор об учреждении Европейского объединения угля и стали, и на тот момент в его состав входили всего 6 стран (Бельгия, Германия, Италия, Люксембург, Нидерланды и Франция)

В 1981 году к сообществу присоединилась Греция. В 1986 – Испания и Португалия. В 1995 году в состав Европейского Союза вошли Австрия, Финляндия и Швеция. В результате пятого расширения к европейскому сообществу присоединилось 10 стран, в том числе некоторые страны Восточной Европы. (Чехия, Словакия, Венгрия, Польша, Словения, Эстония, Литва, Латвия, Кипр и Мальта). В 2007 году произошла вторая волна пятого расширения- в число участников вошли Болгария и Румыния, в 2013 году в Европейский Союз вошла Хорватия.

На данный момент стран-участниц Европейского Союза 28.

Но, как мне кажется, это далеко не предел. Недавно Украина изъявила желание пополнить ряды стран-участниц, но, как мы знаем, вопрос о ее вступлении пока отложен.

Состав ЕС весьма разношерстен в экономическом и политическом отношении: наряду с экономически развитыми странами (Франция, Германия и т.д.) в него входят и экономически слабые страны (Греция, Болгария, Португалия). В последнее время принятие новых членов вызывает опасения и сомнения со стороны старого состава в необходимости дальнейшего расширения ЕС. Из-за количества стран, входящих в его состав, Европейский союз можно с легкостью назвать своего рода неким супергосударством. Другие, напротив, считают, что это уже свершившийся факт.

Но с другой точки зрения, Европейский Союз нельзя назвать государством. Ключевое значение, именно с этой позиции, придавалось разработке и принятию Конституции ЕвроСоюза. Но, как известно, поднятие этого вопросы вызвало политический кризис в сообществе. Что касается исполнительных функций, их выполняют Еврокомиссия и Совет. Соответственно, в Европейском Союзе нет единого исполнительного органа.

Также одной из серьезнейших проблем, стоящих перед Европейским Союзом с точки зрения формирования единой европейской идентичности, без которой очень трудно говорить о федеративном супергосударстве, является выравнивание уровня жизни всех народов входящих в Союз государств. Кроме того, сейчас слишком серьезны барьеры между «старыми» членами ЕвроСоюза и «новыми», сильно отличается уровень жизни, также существует проблема мировоззрений, которая появилась с вступлением стран Восточной Европы. Вопрос менталитета и различий в духовных ценностях нельзя оставлять без внимания.

Поэтому сейчас между политиками, аналитиками и исследователями ведутся очень активные споры и дискуссии по поводу характера Европейского Союза. Некоторые из них убеждены в том, что здесь речь идет о федерации, другие о конфедерации. Бывший председатель Европейской Комиссии Ж. Делор не без оснований назвал Европейский Союз «неопознанным политическим объектом». По мнению немецкого исследователя В. Хольгштейна, «ЕС не федерация и не конфедерация. Это законодательный и конституционный гибрид».

На данном этапе развития Европейского Союза, можно задаться вопросом: «А что же будет с ним дальше?» На эту тему мы можем рассуждать бесконечно, ведь изначально Европейский Союз был образован с целью создания общего рынка товаров, капиталов и рабочей силы путем отмены таможенных пошлин в торговле между участниками сообщества, и тогда не предполагалось, что количество стран-участниц ЕС будет столь велико и к чему приведет эта интеграция.

Так же вызовом для дальнейшего углубления европейской интеграции является глобализация, развитие которой растет с каждым днем. Глобализация развивается, вследствие этого увеличивается и интеграция, что же мы получим в итоге? Единое политико-экономическое пространство или все то, к чему Европа стремилась в течении последних десятилетий пойдет крахом? И остается, на мой взгляд, самый главный вопрос: остановится ли интеграция в Европейский Союз или в него будут входить все больше и больше стран-участниц с целью получить пока еще незаработанные дивиденды и в конце концов Европейский союз мы будем называть как-то по другому? Поживем, увидим.

Введение евро не разрешило длительного спора между евроскептиками и еврофилами. Евро вполне может выступить в роли интегратора одних процессов, экономических групп, а также в роли дестабилизатора старых привычек использования монетарных инструментов для решения общесистемных задач - стимулирования спроса, повышения инвестиционной активности, нейтрализации колебаний бизнес цикла и др.

Задача вступления в EMU интегрирует страны на одной денежной платформе. Список макроэкономических требований для членства в EMU открывают финансовые критерии: установление предельного показателя дефицита консолидированного бюджета в 3% ВВП, а также валовой совокупный государственный долг в размере 60% ВВП.

Критерий процентной ставки: долгосрочные номинальные процентные ставки по государственному долгу должны находиться в пределах 2% разницы от среднего показателя стран с лучшими показателями по инфляции.

Критерий по инфляции: годовая инфляция не может превышать на 1,5% средний показатель трех лучших стран в плане показателя инфляции.

Институциональный критерий: обеспечение независимости центрального банка.

Выполнение большинства критериев находится в компетенции центрального банка и правительства, но целевые показатели по инфляции и номинальным процентным ставкам накладывают ограничения на реальные процентные ставки, точно также как номинальные обменные курсы и инфляция накладывают ограничения на реальные обменные курсы. Однако критерии не накладывают жестких ограничений на разрешенные режимы обменного курса до вступления и сразу после него - колебания в установленном коридоре или тагетирование, активное управление обменным курсом без формальной привязки, обычный фиксированный обменный курс и привязка к евро - любой из этих режимов можно сочетать с принятием евро в качестве параллельной валюты. В такой схеме евро будет параллельной валютой. Аргументация такова: при отказе от национальной валюты у Совета Министров нет возможности определить конверсионную ставку, по которой страна вступит в EMU. Если оставить за рамками анализа аргумент о потере национального монетарного суверенитета, то выполнение вышеперечисленных критериев, безусловно, будет иметь интегрирующий эффект.

Несмотря на то, что количество финансовых инструментов, которыми можно торговать на внешнем рынке, остается ограниченным, существует опасность резкой утечки капитала из любой из 10 стран, которые вступили в ЕС в мае 2004 года. После этого потребуется еще большего открытия операций по капитальному счету. В соответствии со статьей 56 Договора о Европейском Союзе страны-участники обязаны либерализовать капитальные счета как в отношении стран - членов ЕС, так и в отношении третьих стран.

Переход на евро до или во время вступления в ЕС требует пересмотра критерия по обменному курсу, обозначенному в Маастрихтском договоре. Преобладающее мнение - страна должна сначала стать членом ЕС, чтобы потом вступить в ERM. Это значит, что страны, вступившие в ЕС, могут надеяться присоединиться к EMU двумя годами позже.

Перспективы развития европейской валютной интеграции связанными с двумя аспектами:

экономическими перспективами основных странах Европейского валютного союза и быстротой решения тех экономических проблем, которые обострились или возникли в этих странах после перехода на евро;

присоединением к Европейскому валютному союзу государств Центральной и Восточной Европы, сценарием их экономического развития и успешностью решения проблемы отставания этих стран в экономическом плане от государств Западной Европы, которые определяют общий деловой климат в ЕС.

Экономическое состояние стран уже сегодня входящих в Еврозону определяет, в первую очередь, дальнейшие перспективы евро. Как отмечается в литературе, «перспективы единой валюты, в принципе, вытекают из причин ее создания, проанализированных ранее. Снижение трансакционных издержек, рост конкуренции, облегчение борьбы с инфляцией, ускорение интеграционных процессов и создание сильной валюты ведут, соответственно, к снижению уровня инфляции, усилению процессов экономической консолидации и, как следствие, к ускоренному экономическому росту».

Для детального анализа экономического будущего стран Еврозоны необходимо, прежде всего, рассмотреть те факторы, которые окажут влияние на состояние экономики стран Европейского валютного союза в средне и долгосрочной перспективе, общий инвестиционный и финансовый климат, конкурентоспособность европейских товаров на мировых рынках, а также внутренние экономико-социальные аспекты - безработицу, уровень инфляции и др. Такими факторами, по нашему мнению, должны быть усиление процессов экономической консолидации, перспективы евро в качестве международной валюты, экономический потенциал создаваемого союза, а также процесс развития финансовых рынков.

Усиление процессов экономической консолидации. Появление евро существенно усиливает процессы экономической консолидации в Европе.

Во-первых, в последние годы произошло заметное сближение основных макроэкономических показателей стран Европейского союза: достигнуты реальные успехи в обеспечении стабильности цен, снижении долгосрочных процентных ставок, стабилизации обменных курсов национальных валют, не входящих в Еврозону стран.

Во-вторых, резко возрастает глубина интеграции внутри самой Еврозоны - с созданием валютного союза в Европе возникло твердое ядро, члены которого связаны отношениями сильной экономической и политической сплоченности.

В-третьих, валютный союз является центром возросшего притяжения для остальных частей Европы и, прежде всего, для стран Центральной и Восточной Европы.

По прошествии ряда лет после полного перехода стран, входящих в Европейский валютный союза, на евро, можно говорить о том, что единая европейская валюта используется многими странами для создания собственных валютных резервов, некоторые государства, как это было показано во второй главе, привязывают курсы национальных валют к евро. Также евро все чаще используется как валюта международных контрактов и соглашений.

По мнению евроскептиков, главная проблема при переходе на евро - унификация процентных ставок в еврозоне. Противники евро утверждают, что различные темпы роста в разных странах, существенные структурные отличия требуют разных процентных ставок. Политика «один размер для всех» (one size fits all) будет дестабилизирующим фактором. Ирландия развивается быстрее Германии, но деньги для бизнеса будут стоить одинаково. Правительства и национальные банки 12 стран лишатся мощного инструмента для стимулирования спроса на деньги. Вим Дуйсенберг, председатель ЕЦБ, и его коллеги непреклонны: у Центрального банка должна быть только одна задача - стабильность цен. И здесь есть серьезное противоречие между монетарной и фискальной политикой в еврозоне. Согласно европейскому «Пакту стабильности и роста» правительства должны сбалансировать бюджеты и прекратить постоянно жить в долг, увеличивая стоимость обслуживания долгов. Пока ни одно правительство не решилось на серьезную фискальную реформу. В 2001 г. Германия практически вышла за 3-процентный лимит дефицита бюджета. У Италии и Франции есть проблемы с обслуживанием долга. Ни одна страна в зоне евро не имеет экономически рациональной, не приносящей убытков системы социальной защиты. Чтобы выполнить текущие обязательства по пенсиям и социальным трансфертам, Австрия должна увеличить подоходный налог на 55%, Франция - на 64%, Германия - на 29%, Испания - на 45%, Италия - на 28%. При такой налоговой нагрузке бегство капитала из стран ЕС обеспечено. Соблазн сделать деньги дешевле будет очень большим. Выдержит ли Европейский центральный банк политическое давление - открытый вопрос.

Еще один источник возможных проблем для евро - расширение ЕС. Страны, пожелавшие вступить в ЕС, будут обязаны привязать свои валюты к евро или принять его в качестве национального платежного средства. Чем больше стран с различными фискальными системами, уровнем благосостояния и темпами роста будут членами еврозоны, тем больше опасности асимметричных шоков

Главный аргумент в пользу единой валюты - нейтрализация рисков обменного курса. По теории в зоне единой валюты усиливается конкуренция, потому что цены становятся прозрачными. Это увеличивает эффективность долгосрочного планирования. Если бы в еврозоне действовали единые правила, определяющие все аспекты деятельности предприятий, то единая валюта была бы безусловным плюсом. Но цены на автомобили, электроэнергию, другие товары и услуги, которые производятся национальными монополиями, в разных странах по-прежнему будут отличаться. Политика обменного курса не может заменить реальные изменения в экономической системе. Евроскептики возражают: зачем ради прозрачности вводить новую валюту, если Интернет делает это гораздо дешевле и эффективнее?

Начнём с того, что в конце 2007 года евро, несмотря на некоторую нестабильность в колебании уверенно держится лидером в паре евро / доллар, это обуславливается тем, что в 2007 году суверенные фонды наиболее активно проводили операции по продаже американской валюты, а до этого были и проблемы 2002-2005 годов, когда доллар падал вследствие негативного влияния проблем экономики США. Некоторая стабильность доллара начала проявляться в 2005 в начала 2006 года, но потом наступил злосчастный для американской валюты 2007 год, и на фоне упадка предыдущих лет массовые продажи валюты ударили по курсу тяжелым молотом. Если поглядеть обывательским взглядом на диаграмму курсов, то вроде бы всё понятно: доллар падает (почти минус два рубля за 2007 года) евро немного растёт (примерно рубль прироста за 2007 год). Но стоит только поддаться искушению и разменять рублевые или долларовые ресурсы на европейскую валюту как можно попасть впросак. Итак ситуация на начало 2008 года представляется следующая: несмотря на некоторые интервалы нестабильности евро является заметным лидером на данный момент в паре евро / доллар и «видимых» тенденция для упадка нет. Сейчас рассмотрим прогнозы аналитиков и экспертов рынка чтобы прояснить актуальность вопроса о падении курса валюты.

Степень интернализации валюты зависит от ряда факторов: размер ВВП; степень участия в мировой торговле; высокоразвитые и высоколиквидные финансовые рынки; открытость экономики; низкая инфляция, макроэкономическая стабильность; бездефицитный баланс внешних расчетов; устойчивость экономики к внешним воздействиям; потенциал экономического роста. Причем первые три из них являются решающими.

Таким образом, можно сделать вывод, что по прошествии небольшого промежутка времени после полного перехода стран, входящих в Европейский валютный союза, на евро, можно говорить о том, что единая европейская валюта используется многими странами для создания собственных валютных резервов, некоторые государства привязывают курсы национальных валют к евро. Также евро все чаще используется как валюта международных контрактов и соглашений.