В культуре любого сообщества неизбежно складываются идеальные или типичные мужские и женские образы, являющиеся, по сути, в своем сочетании, одним из проявлений системных связей, лежащих в основе организации данного сообщества. Собственно уже по одним только этим образам (присущим им характеристикам, знакам, символам) можно пытаться реконструировать эти системные связи, судить о структурных особенностях сообщества, их эволюции.

В этой работе мы попытаемся рассмотреть в самых общих чертах образы казака и казачки в их историческом развитии, представленные в разных источниках и отражающие взгляд и самих носителей традиции, и сторонних наблюдателей. Начнем с донского казака, ибо его образ отличается большей цельностью, а главное, с него собственно и начинается сама история донского казачества – сообщества, на первых порах, исключительно мужского, формировавшегося в специфических условиях Дикого Поля.

Маргинальный характер ранних казачьих сообществ выражался и в образе их жизни, и во внешнем облике самих казаков, старающихся подчеркнуть, особо обозначить свою противопоставленность статусной зоне. Вот как выглядели запорожские казаки, чья культурная модель была чрезвычайно близка донской, согласно описаниям, относящимся к XVIII в.: «Вал земляной, по виду не крепок добре, да сидельцами крепок, а люди в нем – что звери. По земляному валу ворота частые, а во всяких воротах копаны ямы, да солома постлана в ямы. Там палеевщина лежит, человек по 20, по 30-ти, голы, что бубны, без рубах, нагие, страшны зело… все голудьба безпарточная, а на ином и клочка рубахи нет, страшны зело, черны, что арапы, и лихи, что собаки: из рук рвут .

Казачья семья. Начало XX века. Архив школьного музея р.п. Нехаево

Исследователи отмечали, что «нарочитая бедность костюма была своего рода шиком у запорожцев» и считали, что такой внешний вид казаков был «результатом обстановки жизни козацкой в раннее время», а потом уже стал модой: «Воины ополчения русского, ходившего в 1572 г., смеялись над щегольским убором одного турецкого богатыря, состоящим из леопардовой кожи и страусовых перьев, которыми позже обыкновенно украшалась шляхта польская и старшина козацкая – и называли ее «святочною маскою» . О бедности одежды, как характерной черте запорожцев, свидетельствуют и многочисленные пословицы: «Козак – душа правдивая – сорочки не має»; «Сидить козак на стернi, тай штани латає, стерня його в спину коле, а вiн штани лає», «Прокляту матiр ма – нi сорочки, нi штанiв – одна клята сiрма» .

Очевидно, собственно казачье щегольство заключалось в том, чтобы пренебрегать приличиями и нормами той жизни, которая осталась за пределами Дикого Поля. Дикопольской норме вполне соответствовал страшный, звериный облик. И в таком случае нарочито бедная и небрежная одежда казаков также служила знаком и групповой принадлежности, и их отторжения от норм статусной территории.

В ветхую одежду облачались перед выходом в поход и донские казаки: «Идя в поход или на битву, старинные Донцы одевались в ветошь и брали оружие хорошее по доброте, но с самою бедною наружность; платье в таких случаях состояло из кафтана, зипуна, шаровар и шапки» . (Не случайно, видимо, и печатью Войска Донского, согласно преданию, существовавшей задолго до петровских времен, было изображение голого казака, сидящего на винной бочке).

А вот возвращение казаков из похода и в фольклоре, и в исторических источниках описано с помощью совсем иных эпитетов, их одежда поражает необыкновенной роскошью: «Нападая на Азов и ногайские улусы, а в особенности производя отдаленные поиски по морям Азовскому и Черному,… доставали они серебро, золото, драгоценные каменья, одежду, оружие, богатые азиатские ткани и разные товары. Из таких добыч делали платье, кто как мог, и как хотел, не наблюдая единообразия: один наряжался по-турецки, тот в платье старинного русского покроя, другой по-татарски, тот по-черкесски, по-персидски или по-калмыцки, даже на одном казаке бывала смесь одежды и оружия разных народов… » .

Возвращение из похода в символическом плане воспроизводило возвращение в статусную зону и непременно должно была сопровождаться демонстрацией успеха, победы, обретенной доли. Отсюда и описания почти театрализованного поведения разинцев в Астрахани после успешного Персидского похода, когда простые казаки поражали астраханцев роскошью своего одеяния, а сам Разин разбрасывал пригоршнями золотые монеты.

К этому времени на Дону произошли значительные изменения: казачья верхушка успешно осуществляла проект возврата из маргинальной зоны в статусную в качестве «царевых слуг». Постепенное превращение бывших изгоев в представителей привилегированного сословия приводило к изменению и символических способов фиксации нового статуса. В описаниях казаков этого времени уже отмечается, что они в любое свободное время «любили наряжаться и одевались в богатое платье» . В XVIII в. роскошь одеяния станет характерной чертой казачьей старшины, что хорошо видно, например, на иллюстрациях к известной книге А. Ригельмана о донцах . Отличительным знаком казачества в начале XIX в. станет военная форма, отдельные элементы которой казаки любили носить и в обыденной жизни. Известное щегольство, подчеркнутое бравирование, демонстрация мужественности и воинственности по-прежнему будут отличительным качеством мужчин-казаков.

Нередко казаки и их предводители сознательно работали над созданием страшного и агрессивного образа. Так репутацию дъявола получил и всячески поддерживал знаменитый войсковой старшина Бакланов, командовавший казачьим полком на Кавказе. Прозвище Джадал (дъявол) ему дали чеченцы за отчаянную храбрость и характерную внешность. Когда же, по рассказам очевидцев, чеченцы пришли к казакам и попросили показать им легендарного командира, Бакланов предстал перед ними с черным, вымазанным сажей лицом, дико вращая глазами и щелкая зубами . Сами казаки о Бакланове говорили: «Простота такая, что ничего не пожалеет, последнюю рубашку снимет и отдаст, а тебя в нужде выручит. Но на службе, братцы мои, держите ухо востро: вы не бойтесь чеченцев, а бойтесь своего асмадея: шаг назад – в куски изрубит» .

Обязательным атрибутом донских казаков были усы и борода. Вплоть до начала XX в. сохранится традиция их ношения в соответствии с возрастным и «служивским» статусом казака: накануне выхода на службу молодые казаки начинали отращивать усы, а носить бороду получали право только уже прошедшие воинскую службу. Согласно традиционным воззрениям, в усах и бороде заключалась жизненная, в том числе и сексуальная, энергия мужчины. Особое место отводится усам и бороде и в казачьем фольклоре .

Черты воинственности и определенной дикости проглядывают в характеристике, данной донскому казаку П.П. Свиньиным. Он путешествовал по России в конце 30-х гг. XIX в. и снабдил таким сопровождением опубликованный им в своих записках портрет казака: «Казаков можно отличить по огню, блистающему в их глазах, по быстроте, выказывающейся во всех поступках, в малейших движениях. Взгляните на этого молодого казака, изображенного на картинке с нагайкою в руке, неизменною его подругою, как острый томагавк в руках Американского дикаря, не менее страшного в сильной его мышце. На лице его выражаются смышлённость, догадка и смелость. Сии способности казаков приводят в удивление всех, кто имел их в своем распоряжении, и делают их зоркими и надежными стражами для войска…» .

В другом своем сочинении Свиньин отмечал, что распространяющееся между донцами просвещение «приметно смягчает их нравы», но еще в период войны 1812 г. наблюдателей удивляло в них «чудное соединение великодушия, мужества и жадности к добыче». «Беспристрастных наблюдателей» поражало то, что «казак презирал опасность для получения малейшей добычи и открывал свою суму для перваго нуждавшегося» . Далее Свиньин отмечал замечательную «вообще во всех казаках способность к изучению иностранных языков»: «В Сибири, на Кавказе они служат лучшими толмачами. Правда, что они немало пособляют себе догадкою» .

Свиньин отметил характерную для казачьей культуры открытость к инокультурным заимствованиям, легкость в усваивании других языков и традиций. М. Харузин. писал об этом применительно к XIX в., когда казачья культура активно вбирала в себя городские традиции. Особое казачье щегольство проявлялось в одежде, речи, манерах поведения .

Представление донских казаков о своего рода идеальном молодом казаке (еще не прошедшем воинской службы), дает свидетельство А.М. Листопадова. Описывая старинный свадебный обряд донских казаков, он воспроизводил такую сцену. На сводах-смотринах родители невесты знакомятся с женихом, рассматривают и расспрашивают его: «А што, молодец, умеешь ты водку пить ай трубку курить?». Жених отвечает по-военному:

— Никак нет!
— Молодец! А дратца умеешь?
— Умею!
— И то молодец! Дратца всякий бравай казак должон уметь, потому как служба казачья – боевая служба! – резонерствует какой-нибудь беззубый вояка, сломавший на своем веку не один-два похода» .

Казачья община уделяла пристальное внимание боевой подготовке будущих воинов: подростки и молодежь проходили через сложную систему военной подготовки, участвовали в игрищах, ристалищах, кулачных боях, конно-спортивных состязаниях. Все это, в купе с участием в настоящих военных компаниях накладывало отпечаток и на внешность казака-мужчины. Двойственный статус представителя военно-служилого сословия, вынужденного сочетать земледельческий труд с ратным, вся специфика военизированного уклада жизни казачества способствовали формированию особого типа характера, представления о котором дошли до наших дней.

Образ «истинного казака» по нашей просьбе воспроизводили участники этносоциологического опроса, который проводился в Серафимовическом районе Волгоградской области в 2007 г. В ответах наших респондентов выделялись такие характерные черты: вольнолюбивость, твердость и даже жесткость характера, спортивность и подтянутость, щегольство, активность в сексуальной сфере, четкая социальная позиция. Весьма различаются авто- и гетеростереотипы. Так трудолюбие, как характерную черту казака, отмечали сами представители казачества, в то время как неказаки подчеркивали свойственную казакам леность, склонность к праздности. Приведем примеры некоторых высказываний.

«Казаки – вольные и трудолюбивые»; «Мужественные люди, выносливые и трудолюбивые»; «Вольные люди, свободные, гордые, не любят, чтобы ими командовали»; «Если работать – то работать, если гулять – то гулять…»; «Казак – строгий, принципиальный, требовательный и ответственный»; «Казак – это вольный человек. Он старается быть независимым от власти. Мужчина – охотник, рыбак, воин, защитник своего края»; «Это вольные люди, живут так, как им нравится. Любят свободу, никому не подчиняются»; «Казак – твердый в убеждениях, целенаправленный, работящий»; Казак – это убийца, это турецкое слово, они турок били сильно»; «Природа большое значение имеет в характере человека. Здесь очень жесткая природа. И характер у людей с горьковатым вкусом. Они – жесткие, жестче, чем кубанцы. Они обязательно добиваются своего, более самостоятельные. Каждый в себе имеет свое «я»; «Казака по повадке узнаешь. Повадка осталась. Они за словом в карман не полезут, не будут оглядываться на авторитеты. Правду-матку в глаза режут»; «Вольные люди, у них свобода слова, свобода во всем. Это особый народ. Казак – волевой, характерный»; «Казак – воинственный, любит крепко выпить и подраться»; «Казак – это в грудь стучит: «Я казак!», сам в шерстяных носках, в галошах. Свое гнет, хоть и мало что получается. Они – самодуры, если настоящие казаки» (мнение женщины-казачки).

Специфика распределения гендерных ролей в казачьей семье и общине нашла отражение в противоречивости оценок домовитости и трудолюбия мужчины-казака и его приверженности принципам «семейственности». Так утверждения о трудолюбии казаков сочетались с такими мнениями: «Казак – свободный человек. Может гулять, глазки на сторону глядят. Может обижать жену, но любит ее. Любит семью, но гуляет. Любит общество, компанию, петь, гулять. Редко какой казак трудолюбивый. Он все время выезжает на женских плечах. Мой муж помогал мне хату мазать, так ему говорили: «Тю, ты не казак…»; «Мужчина-казак любит покрасоваться, погарцевать на лошади, на машине. Они ленивые»; «Они вот работали: сено косили, копнили. И воевали они. Мужик, он делает черновую работу, а казак не делает черновой работы, он пашет, косит. А мужик и тесто ставит и испекет, сами мазали глиной. А казак знает – на лошадях прокатиться, шашкой помахать. Казак погулять любит, и по бабам ходит. Вот он и глядит, чтоб все на нем порядком было, чтоб казачка на него смотрела. Ему что ни скажешь сделать, он говорит: «Это не казачье дело»; «Казаки черной работы не делали. Женщины за них больше делали. Это мужики хаты мазали, а казаки – нет»; «Резкие они – мужчины, а женщины кроткие, им подчиняются. И в семье у них уважение друг к другу. Жена подчиняется мужу, младшие подчиняются старшим»; «Они никогда не будут под женским игом. Это волевой, непослушный народ. Пусть плохо, но он все равно по-своему будет делать»; «Казак должен ходить гулять, водку пить, жену любить. Ну, и вольные, конечно…»;

Характеристика внешнего облика «типичного казака» представлена следующим образом: «Вот выходит казак, он сначала посмотрит на себя – вот фуражка, чуб. Потом ниже смотрит – чтоб портупея, пояс, ниче ни криво»; Казаки были обрядные. Они себя обхаживали, глядели, как они выглядят»; «Если усы громадные, то — казак»; «Он – на коне, с чубом, с песнями»; Казак – он гордый, он в форме, видный мужчина, статный»; «Казак – среднего роста, кряжистый, с усами, матерщинник, дебошир и забияка».

Приведем несколько примеров характеристик казака, данных теми, кто не принадлежит к казачеству: «Казак – лишь бы поспать и поблядовать. Казачки работают всю жизнь, а казак: «Вдруг», — говорит, — «завтра война, а я уставший…»; «Мужчины-казаки очень разгульного типа, гуляли со слабым полом»; «Казак – это самодур. У них лошадь на первом месте. Много лошадей. Ушли в степь с лошадьми – казакуют…»; «Гордый народ, с высокой самооценкой. Если он сказал «да», значит – «да». Свою точку зрения будет отстаивать. Хорошо, что упрямые. В Тверской области (откуда родом респондентка – М.Р.) мужики ленивые, не то, что эти. На такой жаре, надо работать – будут работать. В основном все знают, что происходит в государстве. Все смотрят «Вести», «Новости». Знают, кто министр обороны. Все грамотно разговаривают на эту тему. Если казак– есть в них жилка, нет в них лени. В Тверской области не видно, чтобы муж помогал жене, а здесь мужчина может взять тяпку и помочь».

Последняя характеристика принадлежит молодой женщине и разительно отличается от мнения большинства, в том числе и самих казаков.

Преобладающее большинство записанных нами характеристик воссоздает облик казака-мужчины, сильно ориентированного на интересы, выходящие за грани семейной, домашней сферы (пренебрежение к домашней работе, трудовая сфера связана с пространством вне дома, активная презентация жизненной и социальной позиции и пр.). Во многих, записанных нами характеристиках, подчеркивается также специфичность гендерных практик у казаков, в частности особая активность казаков-мужчин в сексуальной сфере и склонность к адюльтеру.

Последнее обстоятельство также имеет непосредственную связь с историческими традициями казачества, гендерная специфика которого складывалась еще в ранний период истории — период вольных братств. Для этого времени характерен чрезвычайно низкий статус женщин, сочетающийся с высокой степенью сакрализации гендерных отношений, особенно в сексуальной сфере. Отсутствие на Дону в этот период производительной сферы приводило к низведению женщин до положения наложниц, жизнь которых ценилась очень мало. Маргинальный характер ранних братств обуславливал и маргинальный статус женщин, что нашло отражение и в фольклорных текстов:

«Петухи – казаки донские,
То-то молодцы да удалыи:
По многу жен оны содержат,
По три жены да по четыре,
Инои до целого десятка,
А всех нарядити он умеет,
Всема разрядити разумеет,
Не так, как на Руси у мужа,
Одна его бажоная женушка,
И той нарядити он не умеет,
На работу разрядити не разумеет.
А курица – последняя птица,
Кто ни ею да поймает,
Всякой в дыре да ковыряет,
Все из яйца бедну пытает…» .

«Нарядной» и абсолютно бесправной предстает женщина и в других фольклорных текстах. Она – нередко часть дувана и при этом ценится не высоко. М. Харузин, анализировавший положение женщин в ранних казачьих сообществах, резюмировал: «… женщина в глазах казака была почти только невольницей, рабой, вещью, предметом купли-продажи и мены и объектом для излияния своего дикого гнева…» .

Многие исследователи писали о свойственной запорожским казакам мизогинии. Р. Богдасаров отмечал, что запорожцы, строго соблюдая принцип безбрачия, особо почитали Богородицу (как Деву непорочную и как мать Божию), полагая, что это обстоятельство можно считать обратной стороной казачьей мизогинии . На Дону праздник Пресвятой Богородицы почитался как общевойсковой. Многие исследователи отмечали свойственный для казачества культ матери. В то же время женщина-жена и в более поздней традиции нередко предстает как змея-изменница или во всяком случае – не слишком верная. (слезы

В XVII в. на смену безбрачию пришел брак, строго регламентируемый мужскими сообществами. По мере распространения на Дону производящих отраслей хозяйства существенно изменялось положение женщин, возрастала их роль в семье. Специфика военизированного уклада казачьей жизни предопределяла легкую смену мужских и женских ролей и функций. Известно много преданий о том, как в случае нападения врагов на казачьи городки, женщины надевали мужское платье и «сражались у полисадов и плетней» .

Судя по материалам XIX в., в семейном быту донских казаков в это время устойчиво сосуществуют и развиваются параллельно две тенденции: с одной стороны, происходит усиление патриархальности семьи (деспотическая власть мужа-хозяина, подчиненность младших старшим и женщин – мужчинам), с другой стороны, становится все более значимой роль жены-матери-хозяйки в семейной жизни, особенно в период пребывания мужчин на службе, (тенденция, наметившаяся еще в период становления на Дону «семейственности»).

По словам П. Никулина, полноправной хозяйкой казачка бывала «только в то время, когда проводит мужа на службу». При этом исследователь отмечал, что во время пребывания хозяина-казака дома он, хотя распоряжается сам всеми домашними делами, но обязательно во всем советуется с женой («без нее в важных случаях он ничего не начинает делать») . Ему вторил С. Номикосов, писавший, что на Дону «мужчина и женщина пользуются почти полнейшею равноправностью, что обусловливается тем, весьма важным, обстоятельством, что казачка в отсутствие мужа ведет свое хозяйство сама и поддерживает дом» .

Совсем другое мнение по этому вопросу высказала активистка женского движения на Дону В.А. Зубова в докладе, прочитанном в 1909 г. на 1-м Всероссийском женском съезде. Она говорила об ужасах положения казачки в патриархальной семье, ее чрезвычайно забитом положении. В то же время она отмечала, что «среди казачек создался особый тип женщин»: «Это непокорные, смелые натуры, которые не хотят примириться с гнетом семейной обстановки, стремясь жить по-своему и отваживаясь до открытого протеста против семейных уз, смело заявляя о своем праве любить, кого хочется .

Признавала В.А. Зубова также, что на Дону женщина-казачка «пользуется, в силу условий, большею самостоятельностью; ея положение лучше, чем женщины внутренних губерний». Однако далее не без горечи заявляла: «но это «лучше» донских женщин напоминает корку черствого хлеба, когда совсем нет его». Далее в докладе говорилось о такой специфической черте семейных отношений на Дону, как особое, совершенно трепетное, отношение казака к матери .

Частые и долгие отлучки мужчин-казаков в сочетании с традиционно терпимым отношением казачьих общин к внебрачным связям способствовали формированию специфических стереотипов поведения казачек, накладывал отпечаток на их внешний облик. В период пребывания мужей на службе женщины ни только выполняли большинство традиционных мужских функций, но и обладали известной свободой поведения: «Донские казаки служат то в Польше, то на Кавказе, то в Финляндии. Дома хозяйничают их жены; они сами косят сено, мечут его в скирды, убирают хлеб. Даже часто ездят верхом, как их мужья. Много работы, много трудов терпят казачки! Зато в праздник – отдых; отстряпалась себе, пообедала, выспалась и – на «улицу» (казаки еще говорят «танок»). Там веселье, девки водят карогоды, нарядные парни… В сердце бедной женщины идет мучительная борьба. Кончается оно обыкновенно известно чем…» .

Этнографические материалы и художественные произведения о казачестве воссоздают яркий образ казачки-жалмерки, пользующейся значительной свободой в сексуальных отношениях. Впрочем, подчеркнутую эротичность, женственность отмечают они и у замужних казачек . Идеалом красоты признается женщина белолицая, чернобровая, с густыми и длинными волосами. Неслучайно, в этнографических источниках так часто приводятся рецепты отбеливания лица и ращения волос, используемые женщинами-казачками .

Все перечисленные характеристики «типичной казачки» нашли отражение и в свидетельствах наших респондентов: «Казачка день и ночь на огороде, с детьми, все на ней.»; «Казачка – своенравная, не уступит»; «Женщины-казачки трудолюбивые, а мужчины больше командовать любят»; «Казачка – с норовом, злая»; «В казачке главное – терпимость»; «Казачка – она темпераментная, плясунья и певунья»; «Казачки все умеют делать, и за мужчину, и за женщину»; «Она самолюбивая. Гордая какая-то»; «Казачки – они хозяйки, приветливые и матюкливые. «Казачка без мата, как щи без томата» Кто не матюкается, те – бледные…»; «Казачка – все сама, все на ее плечах (он же воюет). У нее выдержка, непоколебимость, не признает авторитетов. Они сами мужиками командовали»; «Казачка – очень боевая, они и сейчас решают все»; «Казачка в горящую избу войдет. Они сильнее, чем казаки»; «Хозяйка. Хранит песни и обычаи, свои женские хитрости передает детям. Она – на все, и женскую, и мужскую работу умеет делать»; «У казачки тяга к общественной жизни: собираться, петь песни. И очень трудолюбивые. Он воюет, а они и пахали, и сеяли»; «Казачка могла сама принимать решения. И курицу зарубить, и свинью зарезать, если мужчины нет дома»; «Казачка казаку ни в чем не уступит: и скакали, и пасли, и на скачках может обогнать».

Внешний облик «типичной казачки» в наших опросных листах представлен следующими характеристиками: «Казачка – это шикарные волосы»; «Они чистюли»; Казачки очень красивые» (мнение не казака); «Казачка – настойчивая и уверенная. Даже по походке это видно, даже маленькую девочку. Даже походка уверенная»; «Она статная, красивая и гордая»; «Казачка женственная и работящая»; «У нее прекрасные волосы, она красивая и работящая»; «Следит всегда за собой».

Весьма показательно, что образ донской казачки в ответах наших респондентов, как правило, более комплементарный, чем образ мужчины-казака. По-видимому, на формирование такой позиции большое влияние оказали трансформации XX в., когда женщины на Дону превратились в истинных хранительниц казачьих традиций, взваливших, к тому же, на свои плечи и социальные, и житейские тяготы.

Отметим также, что большое влияние на формирование идеальных мужских и женских образов донских казаков оказали произведения М.А. Шолохова, а также их экранизации: «У меня представления о прежних казаках ближе к «Тихому Дону» склоняются, шолоховские образы. Казачка все делала по хозяйству. А он доставал что-то вне дома. Он вроде бы внешне руководил, а на самом деле всем она на деле управляла»; «Я их образы больше по фильмам знаю. Казак, если по кино, вот Гришкин отец – настоящий казак. Жесткий. А казачка – бой баба»; «Я смотрю по фильмам: у меня у самой характер казачий»; «Казак, как говорил Шолохов, должен переплывать Дон, гулять хоть раз от жены и скакать на лошади. И погулять любит, и шашкой помахать»; «Казаки, смотря по «Тихому Дону», работали, пахали, воевали. Как они говорили: нам вонючая Русь ни к чему. Вот Гришка, Пантелей Прокофьевич – казаки». Многие идеальной казачкой называли шолоховскую Аксинью.

И, наконец, последнее замечание: большинство наших респондентов отмечало, что образы типичных казака и казачки остались в прошлом («Тогда были казаки. А сейчас у меня скептическое отношение».). Многие об этом сожалели.

Примечания и литература

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 06-01-00597 «Социокультурные трансформации на Дону и их отражение в исторической памяти донских казаков»), а также в рамках подпрограммы «Потенциал модернизации казачества Юга России как социокулшьтурной группы» (ЮНЦ РАН) Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям».

Исторические песни XIX в. Л., 1973. С. 92; Стариков Ф.М. Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска. Оренбруг, 1890. С. 150-151.

Свиньин П.П. Картины России и быт разноплеменных ея народов, из путешествий П.П. Свиньина. СПб., 1839. Ч. 1. С. 249.

Свиньин П.П. Донские казаки // Литературное прибавление к г. «Русский инвалид». 1839. № 6. С. 116.

Там же. В подтверждение последнего утверждения Свиньин воспроизвел сцену, наблюдаемую в Париже в период заграничных походов русской армии. Донской казак хотел купить хлеб и знаками показывал француженке, что ему нужна половина большого хлеба. Француженка, взяв нож для резки хлеба, спрашивала: «Comme-ca, monsieur?». На что казак отвечал: «Да, мадам, комса, и еще полкамса!»

Харузин М. Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы для обычного права. Вып. I. М., 1885. С.

Об уральских казаках так писал Паллас: » Женский пол также любит увеселения и, кажется, что имеет склонность к щегольству и любви» (см.: Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Уральское войско. Ч. I. СПб., 1866. С. 9).

Косметические средства, изготовляемые казачками в домашних условиях, чрезвычайно разнообразны. Только мази для отбеливания лица имели названия: «варенка», «жировка», «сатура»; их рецептура также очень разнообразна (различные варианты сочетания сулемы, вазелина, сока виноградных листьев, бараньего жира или свиного сала, селитры). Лица отбеливали также «откидным» молоком, листами хрена и паслена. Для чернения бровей использовали печную сажу («сапуху»).

У многих жителей нашего южного края есть в роду казачьи корни. Кто-то помнит их довольно хорошо. Но гораздо больше людей не знают об этом в силу исторических причин: не принято было рассказывать лишнего, и детей старались уберечь от такой правды. Сейчас в поиске жизненных координат и ответов на вопросы: как жить, воспитывать детей, на какие ценности опираться - люди обращаются в том числе и к седой старине. И если нам более-менее стали понятны мужчины в черкесках на улицах, то современные женщины-казачки - это ещё непривычно. Какие они? «Монументальные» великовозрастные певуньи из народных ансамблей или обычные женщины? Урбанизация, умирание станичного, сельского образа жизни постепенно стёрли из нашей памяти тех почти уже мифологических сильных женщин, у которых всё спорилось в руках. Которые могли одинаково ловко управиться и с тестом, и с ухватом, и с вилами, и с казачьей шашкой…

Как было раньше

Образ жизни на приграничье, многолетнее отсутствие мужчины в доме, а то и гибель кормильца на службе вылепили уникальный характер свободной, очень умелой и неунывающей женщины. Да, рождение «девки» не шибко радовало: ни надела земли семье, ни повода для особой гордости - так, одни хлопоты. Зато девочка-казачка сызмальства приучалась быть мастерицей на все руки : старшие сестрёнки, называемые «нянями», присматривали за малышами, готовили еду, умели ходить за скотиной, управлялись по дому, привлекались к работе в огороде и в поле. К 15–17 годам девушка уже успевала своими руками нашить и навязать себе приданное: постельное бельё, рушники и салфетки, рабочую и праздничную одежду с вышивкой, чулки и носки. Надо понимать, что именно руками женщин-казачек, по сути, и были освоены грандиозные просторы и обширные войсковые земли на Урале, в Сибири, на Кубани, Дону и Тереке. Пока мужья и отцы служили царю и Отечеству, женщины поднимали детей, а заодно разбивали цветущие сады и виноградники, сеяли и убирали хлеб, сажали огороды, следили за состоянием жилищ. Чистый, выбеленный, идеально убранный курень - дело чести каждой казачки, а непорядок в личном хозяйстве - большой позор для семьи на всю станицу.

Казачий быт

Женская составляющая казачьего бытия, к сожалению, исследована мало. Но хорошо известно, что с детства девочки наравне с казачатами ловко держались в седле. В случае военной угрозы именно казачкам не раз приходилось вставать на защиту своих станиц. Так, в 1641 году сотни женщин участвовали в обороне Азова. А на Тереке хорошо помнят июнь 1774 года и героическую защиту станицы Наурской, когда именно женщины отбили атаку горцев, вооружившись вилами и топорами, поливая врага кипятком и горячими щами. Казачьи общины и сегодня отмечают эту дату, как и День Матери-казачки, православный праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, поздравляют бабушек, мам и крёстных, сестёр и дочерей. Безусловная покорность своей доле, мужу, свекрови и старшей невестке, тяжёлый и опасный быт и часто мужская, грубая работа - кому-то сегодня это покажется безрадостным существованием, чистым домостроем.

Но казачки не знали другой судьбы, да и не хотели её. Вспомним гордую Марьяну из повести Л. Толстого «Казаки» - ведь не впечатлила её романтичная любовь барина Оленина! И если для казака смыслом жизни была служба, воинский долг, то для его жены таким вечным смыслом было обеспечить тыл, дом, куда мужчина обязательно вернется, землю, за которую он всегда будет готов умереть. Обязанностью женщины было следить за исправностью и чистотой оружия мужа, содержимым тороков, которые всегда были собраны на экстренный случай. Быть казачкой считалось огромной честью, гордостью, а девочку из казачьей семьи ни при каких обстоятельствах не выдавали замуж за иногороднего, берегли как зеницу ока. Наш ставропольский поэт Витислав Ходарев, который долгое время жил в Михайловске, воспел казачек в поэме «Казачья любовь»:

«… Тот хутор был невестами богат, Глазастыми девчата здесь рождались. Бери любую в жены, наугад! Ей-ей, от Бога те девчата брались! Любили их, жалели казаки И гордо говорили: «Вот любови!..» Здесь каждой знали цену старики: Какого роду, племени и крови».

Влияние женщины в доме, где сам хозяин годами отсутствовал и возвращался скорее как дорогой и самый желанный гость, было безраздельным. К мнению матери в семье чутко прислушивались. Женщину безусловно почитали за её титанический труд и лебединую верность, и хоть она не имела права голоса на кругах и сходах, казаки всегда вставали в её присутствии, снимали головные уборы. Интересы вдов и сирот в общинах блюли превыше всего - это был святой обычай, долг перед погибшим за други своя брате. Именно этот станичный уклад служил гарантией для каждого воина, что в случае гибели его дети не пойдут по миру. Не зря в казачьем курене папаха умершего главы вечно покоилась в «красном углу», пред иконами, и это всякому говорило, что семья находится под защитой Бога и станичного права. Вместе с тем, казачьи женщины были намного свободнее, чем русские крестьянки.

Вопреки стереотипу, их никогда не били. Да, в доме на дверном косяке всегда висела нагайка, но лишь как напоминание о главенстве мужчины. Если казак никогда не использовал плеть для своего коня, то уж для жены, матери своих детей - тем паче! Девушек не неволили с замужеством не по любви, даже разрешали (хотя далеко и не поощряли) развод по веской причине. Казачки были не чужды праздников и песен, любили красивые наряды, вышивку, платки, монисты и другие украшения. Вкусно, по-особому готовили, хлебосольно и гостеприимно привечали гостей, но строго блюли посты, знали наизусть молитвы и церковные службы . Инерция мощной силы духа в том числе и этих почти легендарных женщин вытащила генофонд народа, подняла из руин страну после гражданской и Великой Отечественной войн.

Что значит быть казачкой сегодня

Всё это, увы, сегодня по большей части утрачено и забыто. Нас, живущих в тисках асфальта и супермаркетов, пластика и попсы, нас, так много разучившихся делать своими руками, как реликтовое излучение погасших звёзд ещё сопровождают старинные песни, которые поют те самые степенные бабушки в ансамблях. Но мы понемногу вспоминаем. И хотим по мере возможностей хоть чуть-чуть соответствовать тому великому кровному достоинству, что течёт в наших жилах. Современные казачки считают своим долгом знать песни, фольклор, уметь красиво поддержать танец, носить казачью одежду, применять в повседневной жизни традиции и обряды. Чтение исторической литературы , архивный поиск - тоже большая и многоплановая работа. В молодёжной среде всё больше тех, кто, вопреки расслабляющему влиянию культуры потребления, восстанавливает по крупицам, чем когда-то жили их прадеды и прабабушки.

Всё это нужно непременно отыскать в уголках народной памяти, в пожелтевших фотографиях, письмах, сберечь и как великое сокровище передать следующим поколениям. Многие девушки берут уроки верховой езды, владения оружием. Но главное предназначение, которое осознает женщина, взявшая на себя великую ответственность быть казачкой - это семья. Рождение и воспитание детей в православной вере , семейное соблюдение постов, что в наше время соблазнов и распространения алкоголя и наркотиков не так-то просто. Помощь пожилым родителям, стремление к многодетности всегда было залогом выживания народа, гарантией удержания им своей земли. Это образ жизни, осознанное возвращение в традициям, к истокам. Это и есть философия современной женщины-казачки, которая видит смысл своей жизни в приумножении и спасении будущего своего рода.

Наталья ГРЕБЕНЬКОВА,
главный редактор газеты «Казачье Ставрополье»

Казачки-особый тип женщины

В. Е. Шамбаров, член Союза писателей России

В экстремальных условиях приграничной жизни выковался не только характер воина-казака, но и совершенно особый тип женщины. Когда мы говорим, что казаки освоили и возделали огромные пространства Дона, Кубани, Терека, Приуралья, надо помнить, что в значительной мере это было сделано женскими руками.

Мужчины постоянно были в походах, на кордонах. Дома оставались старики, дети и женщины-казачки. Они и возделывали поля, огороды, бахчи, виноградники, ходили за скотиной, они выращивали пышные сады, в которых утопали станицы. Женщины собирали урожай, пекли хлеб, делали заготовки на зиму, стряпали, обшивали всю семью, растили детей, ткали, вязали, могли и хворобу вылечить, и хату подправить.

Казачка была не только неутомимой труженицей, но и организатором. Номинально руководил большим семейным коллективом старик-дед, но далеко не все казаки доживали до седин. Дед мог быть уже и недееспособным, инвалидом. И работу по хозяйству организовывали бабки, матери, жёны казаков. Распределяли домашних, кому и чем заниматься, если нужно, нанимали работников и руководили ими. Казачки умели и торговать, чтобы часть продукции обратить в деньги и приобрести необходимое в хозяйстве. Подобной инициативы и самостоятельности русские крестьянки не знали: у них-то муж всегда был рядом.

При нападении врагов казачка снимала со стены мужнину саблю и ружьё и дралась насмерть, защищая детей или давая им возможность убежать. В обороне Азова в 1641 году участвовали 800 казачек. А сколько в XVI–XVIII веках встречается упоминаний о нападениях степняков на донские, терские, кубанские, волжские, уральские, сибирские городки. Если мужчины были дома, казачки укрывали детей и скот, шли помогать мужьям. Они заряжали ружья, ремонтировали укрепления, тушили огонь, перевязывали раненых. А когда убивали мужа, его место в бою занимала казачка. Рынки Крыма и Тамани были переполнены русскими и украинскими полонянками, но из казачьих городков хищники угоняли только детей и совсем юных девушек. Казачки в плен не сдавались, сражались до конца.

Мужей ждать эти женщины умели, как никто другой. В походы казаки уходили на годы, часто с одной войны на другую. Возвращались не все. Но казачки ждали. Сибиряк Семён Дежнёв отсутствовал дома 19 лет. Пока странствовал, сын вырос. Жена Семёна, не дождавшись мужа, умерла, но ребенка вырастила, воспитала казаком. На Дону, когда муж из похода возвращался, казачка, встречая его, первым делом кланялась в ноги коню. Благодарила, что не подвёл в боях её супруга, целым и невредимым доставил домой.

Был случай, когда женщина стала войсковым атаманом. В XVIII веке выходец из ханского калмыцкого рода Пётр Тайшин принял крещение со своим улусом. Потом калмыцкая орда распалась, начались споры за власть. Князь умер, но его вдова княгиня Тайшина с 2400 подданными в 1739 году попросила выделить ей землю для оседлого поселения и принять на службу. Подходящее место нашли на Волге, где была построена крепость Ставрополь (ныне Тольятти). Эти калмыки составили Ставропольское казачье войско. А княгине были даны полномочия войскового атамана, положено жалованье в 500 рублей. Остальным старшинам также было назначено жалованье по уровню офицеров войска Донского. Рядовые казаки несли службу с земельных наделов. К войску приписали тысячу отставных солдат и 2,5 тысячи крестьян. Солдаты должны были обучить калмыков гарнизонной и сторожевой службе, крестьяне – земледелию. Главной обязанностью ставропольцев являлась охрана Самарско-Уфимской линии – ответвления Самарско- Оренбургской. По призыву царя войско выставляло один полк на войну. Княгиня Тайшина руководила ими пожизненно.

Известны случаи, когда казачки прославились в качестве воинов. В 1770–71 годах на Кавказ были переведены 517 семей из Волжского войска. Они основали 5 станиц, по 100 семей на каждую. Начав военные действия с Россией, турки подбили горцев к массированным нападениям. В июне 1774 года девятитысячное войско татар и чеченцев обрушилось на станицу Наурскую. Станица ещё не была отстроена, из оборонительных сооружений был только земляной вал с несколькими пушками. На тот момент все строевые казаки ушли в поход. Разведка у горцев работала хорошо, и они рассчитывали на лёгкую добычу. Но за оружие взялись казачки. Это были не гребенские казачки, привычные к здешнему военному быту, а женщины, приехавшие с относительно мирных волжских мест. Полторы-две сотни женщин со стариками и малолетками храбро встретили полчища врагов. Били из ружей, кололи штыками и рубили шашками лезущих на валы горцев, перетаскивали с места на место тяжёлые пушки, встречая атаки картечью. Осада длилась два дня. Противник, потеряв сотни солдат убитыми, отступил. В память об этой победе ежегодно 10–11 июня в станице Наурской отмечается «бабий праздник».

Задолго до девицы-улана Дуровой прославилась донская казачка Прасковья Куркина. По преданиям, зафиксированным в дореволюционных источниках, молодая симпатичная вдовушка из станицы Нагавской вела не очень строгий образ жизни. В 1792 году по её вине случился пожар, за что по казачьим законам, Куркину следовало крепко вздуть. Но Прасковья скрылась. Переоделась в мужскую одежду, взяла оружие – вероятно, оставшееся от супруга – оседлала лошадь и направилась на польскую войну. Выдав себя за мужчину, Прасковья вступила в казачий полк Балабина. Казачка участвовала в боях, была ранена, за неоднократные отличия получила чин урядника. Хотя остается сомнение, почему её не распознали. Ведь в отличие от офицера Дуровой казачка крепостных денщиков не имела и при первом же купании коней правда должна была открыться. Скорее всего в полку знали, но помалкивали. И вовсе неслучайно полковник Балабин взял «казака Куркина» к себе ординарцем. Но воевала Прасковья храбро, была произведена в хорунжие, а потом и в сотники. После войны в 1794 году вернулась в станицу, и о прежних её прегрешениях больше не вспоминали, весь Дон признал Прасковью героиней. Однако дальнейшие похождения Куркиной, например, как казаки посылали её с ходатайством к императрице, очевидно, относятся к области легенд.

Жизнь казачек в XVII–XVIII – а отчасти и в XIX – веке вообще исследована очень слабо. Конечно, их быт во многом отличался от картин «Тихого Дона». Точно так же, как казаки Первой мировой во многом отличались от своих предков времён Суворова. Казачки умели хорошо стрелять, в том числе и из пушек, владели холодным оружием. Но когда и где они этому учились? Допускали ли их в юности к тренировкам наряду с казачатами или учили матери, отцы, мужья? Ответа мне ни в одном источнике найти не удалось. Но известно, что на Тереке казачки и в ХХ веке были отличными наездницами, умели стрелять.

Зачастую либеральные авторы склонны были описывать жизнь казачек в самых чёрных тонах. Несчастные, дескать, женщины: вся жизнь – только до свадьбы, а дальше «домострой», забитое, «закрепощённое» существование. Тут всё зависит от точки зрения. С либеральных позиций и судьба казаков выглядела безрадостной: обязанность тянуть служебную лямку, притом всю жизнь. Но казакам такая жизнь нравилась, и другой они не желали. И казачки тоже гордились своей участью.

Внешне отношение казака к женщине и впрямь могло показаться грубоватым, с демонстрацией собственного превосходства, но на самом деле оно было рыцарским. Атаман Платов в 1816 году в приказе по войску Донскому писал о казачках: «Пускай верность и усердие их, а наша за то к ним признательность, взаимное уважение и любовь, послужат в позднейшем потомстве правилом для поведения жён донских». По обычаям казачка пользовалась таким уважением и почтением, что в наделении её дополнительно ещё и мужскими правами не нуждалась. Наоборот, казак и даже станичный атаман не имел права вмешиваться в женские дела. Казачка не участвовала в кругах, не имела голоса на сходах, её интересы представляли отец, муж, брат. Одинокая женщина могла выбрать себе любого ходатая из числа станичников. А вдова или сирота находилась под личной защитой атамана и совета стариков, а если этого было недостаточно, могла и сама обратиться к сходу. Разговаривая с женщиной на кругу или сходе, казак обязан был встать, а если она преклонных лет, снять шапку.

На станичных праздниках казачка, пусть и замужняя, могла плясать с любым казаком. С любым могла чесать язык на улице, невинно пококетничать. Чтобы опровергнуть мифы о «закрепощении», достаточно открыть повесть Л. Н. Толстого «Казаки». Описывается не какая-нибудь станица, а старообрядческая. Но поведение казачек очень даже свободное, по крайней мере, по сравнению с Центральной Россией. Девушки, вводя в немалый соблазн офицеров, крутятся по двору в одних рубашках на голое тело. И от вина не отказываются, и вечеринки устраивают с поцелуями. Словом, ведут себя «на грани», но никогда не переходя эту грань. Тут уже вступало в силу понятие чести. А свою честь казачки ставили очень высоко.

Какими-либо комплексами в сфере взаимоотношения полов казачки не страдали. Во многих местностях и в баню ходили целыми семьями. В Сибири и Забайкалье баня часто вообще строилась одна на станицу, совместное мытьё мужчин и женщин считалось делом вполне естественным. Но это, опять же, совершенно не подразумевало чего-то большего. Одно дело – знать, другое – понимать, что допустимо, а что нет. Степень дозволенного казачке зависела от её семейного положения. Вольность в общении с мужчинами, откровенность разговоров, шуток, допустимый флирт для девиц, замужних и вдов были разными. Но и для казака было позором преступить дозволенное. И чтобы не ошибиться, существовала система «опознания» по женским кольцам: серебряное на левой руке – девушка на выданье, на правой – уже просватана; кольцо с бирюзой – жених служит; золотое на правой руке – замужняя; на левой – разведённая или вдова.

Впрочем, при общей высокой нравственности казачек допускались и некоторые отклонения. Так, если вдова строго соблюдала себя, это ценилось. Но когда она, особенно если бездетная, привечала мужчин, это общественной моралью не осуждалось. На поведение одной-двух «весёлых вдовушек» в станице смотрели сквозь пальцы. Примеры можно также найти у Л. Н. Толстого. А. С. Пушкин как-то записал разговор казаков, возвращавшихся с кавказской службы. Стало известно, что у одного из них жёнушка «погуливала», и обсуждалось, как лучше поступить: проучить её или простить? В итоге казаки пришли к выводу: лучше простить. И часто прощали, даже прижитых «нахалят» своими признавали, ведь тут уже речь шла о сохранении чести семьи, благополучии хозяйства. Кстати, и развод у казаков уже существовал, когда в России его юридически ещё не было. Для этого старообрядцы переходили в официальное православие или наоборот, и тогда брак, заключённый в другой вере, считался недействительным. Тем не менее, к разводу казачья мораль относилась весьма отрицательно.

Казачками становились не только по рождению. Когда казак женился на крестьянке, отбитой полонянке, захваченной черкеске или турчанке, она автоматически приобретала статус полноправной казачки. Станичницы, как правило, относились к такой женщине доброжелательно, если она сама не вела себя вызывающе. Ей прощали незнание обычаев. Женская община негласно брала её под свое покровительство и учила, «вживала» в свою среду.

Быт и труды казачки определяло осознание ею самой своего особого долга. Точно так же, как казак считал своим долгом службу, так и казачка видела высший долг в том, чтобы обеспечить службу мужа, братьев, сыновей. Образно говоря, деятельность армейских органов тыла и снабжения всегда считалась воинской службой, пусть и не боевой. Поэтому и труды казачек являлись своеобразной формой несения казачьей службы.

ЖЕНЩИНА --КАЗАЧКА Многие иностранцы, побывавшие в России, восхищались русскими женщинами, но казачки отличались особенной красотой, умом и силою. Немало тому свидетельств находим и в записках наших соотечественников. Художник В. Суриков, по происхождению из старинного енисейского казачьего рода, оставил такие воспоминания: «Сестры мои двоюродные - девушки совсем такие, как в былинах поется про двенадцать сестер. В девушках была красота особенная: древняя, русская. Сами крепкие, сильные. Волосы чудные. Все здоровьем дышало». А. Ригельман, первый историк казачества, описывал женщин Дона, живших в XVIII веке: «Жены их лица круглого и румяного, глаза темные, большие, собою плотные и черноволосые, к чужестранцам неприветливы».О красоте и внешности женщины казачки авторы, не без основания, не скупились, да и до сих пор не скупятся на комплименты, отмечая такие особенности во внешнем облике казачки, как стройность, гибкость, тонкий стан, прекрасные черты лица, в которых славянские черты смешиваются с чертами горско-степными.Казачество утверждало себя в истории могучими человеческими характерами. Образно говоря, в России, да и в других странах мира, привыкли к тому, что на берегах казачьих рек время от времени рождались гении отваги и подвига, и в этом, прежде всего, заслуга матерей-казачек – воспитательниц грозных казаков прошлого. Однако, с начала движения по возрождению казачества (90-е годы XX столетия) из всего изобилия печатного материала, посвященного казачеству, очень мало, а вернее, почти ничего не сказано о славных казачьих матерях, о женщине-казачке, на которую с давних пор образ казачьего быта возложил главную обязанность о благополучии казачьей семьи. Редко, но все же иногда появляются сообщения в печати и телевизионных известиях об участии казачек в возрождении, но, к сожалению, в образе далеком от казачек прошлого.Если в образе казака история запечатлела такие свойства, как лихость, отвагу и вечную неустрашимость, то в образе казачки – сильный неукротимый нрав, деловитость, преданность семейному очагу. Это верная, преданная жена, заботливая мать и экономная хозяйка.Она сумела достойно встать вместе с казаками с оружием в руках на защиту своих детей, куреня и станицы. И, несмотря на все это, она не теряла основных черт, присущих слабому полу: женственности, сердечности, кокетства, любви к нарядам. В «Статистическом описании Области Войска Донского, изданном в 1884 году, писалось: «В силу особенностей военного быта на Дону исторически вырабатывался особенный тип женщины - неустанной труженицы, смело и энергически принимающей на себя все труды мужчины, всюду поспевающей и все делать успевающей. Забота молодайки, жившей у батюшки с матушкой без горя и нужды, в том и состоит, чтобы не с голыми руками встретить мужа по его возвращении со службы. Уронивши хозяйство, она роняет свое человеческое достоинство в глазах честной станицы и своих собственных». Наверное, как ни к кому больше, к казачке относится изречение древних, что «Женщина приходит в мир, чтобы возвеличить его своей красотой, материнской добротой и любовью».Вся внешность казачки дышит изяществом и сознанием своей очаровательности, и что первое видится в казачке – это быстрота и проворность в действиях и поступках.Всем известно, как казачки гордились своим происхождением – «не боли болячка – я казачка», как они избегали браков с иногородними, и с чужестранцами были неприветливы. Казаки упорно берегли свое племенное лицо, больше всего при помощи женщин, ревнивых хранительниц древних обычаев и чистоты крови.Постоянно находясь вдали от родного дома, казаки научились ценить и любить своих женщин. Тема любви к матери и жене - одна из главных в казачьих песнях. Но это отношение возникло не вдруг. В первые времена существования «казачья вольница» состояла из бессемейных воинов. По преданию, некоторые даже давали обет безбрачия. Возможно, первыми спутницами казаков, навсегда покинувших родные места, становились «пленницы татарки и турчанки или представительницы коренных народов. Однако к середине XIX века казаки предпочитали заключать браки в своей среде. При выборе супруга немаловажную роль играли состояние родителей жениха и невесты, дурные привычки (казаки долго были ярыми противниками курения), репутация жениха, целомудрие невесты, нередко бралось во внимание мнение молодых. По свидетельству историка Н. Миненко, в некоторых казачьих станицах обязательным требованием к невесте было умение ездить верхом. В Уральском войске плохой считалась невеста, которая не знала Псалтири и Часослова и не умела читать по-церковнославянски. К XIX веку на всех территориях проживания казачьих войск семьи были большие, состоящие, как правило, из трех поколений.Казачка – свободная, воспитанная в среде, не знавшей ни рабства, ни крепостных господ, закрытых теремов и гаремов, она сознательно, как полноправный член семьи отдавала свои силы, а часто и кровь, для благосостояния и благополучия. Девушка-казачка была свободна в личной жизни. Родители не посягали на ее волю и не выдавали замуж помимо ее согласия. В случае неудачного брака, она могла добиться поддержки общества о разводе. Оберегая вдов и сирот от нищеты, общественное Право позаботилось о них, существовал социальный земельный надел «вдовий» и «сиротский».Л.Н. Толстой в повести «Казаки», отмечая особенности красоты казачки, подчеркивает, что щегольство и изящество в одежде и убранстве хат составляет привычку и необходимость в их жизни. Казак, который при посторонних, как того требовал этикет, считал неприличным ласково и праздно говорить со своей женой, невольно чувствовал ее превосходство, оставаясь с ней с глазу на глаз.Весь дом, все имущество, все хозяйство приобретено и держится только ее трудами и заботами. Постоянный труд и заботы, легшие на ее руки, дали особенно самостоятельный мужественный характер и поразительно развили в ней физическую силу, здравый смысл, решительность и стойкость характера. За внешней ее застенчивостью, как отмечают многие авторы, зачастую скрывается сильный и неукротимый нрав, сознание хранительницы семейного очага и хозяйки дома.Женщина в казачьем обществе пользовалась вниманием и исключительным уважением. Недаром, в некоторых казачьих областях даже девочек называли «родительницы». Казак был уверен, что его вольные и невольные грехи замолят Родительницы (мать и жена). В своих воспоминаниях о казачьем быте И.И. Георги писал: «У казаков мужья обходятся с женами ласковее, чем обыкновенно в России, и поэтому они веселее, живее, благоразумнее и пригожее».Казачке были чужды модные по духу времени демократические книжные теории. Внутренним идеалом казачки были Бог, семья, подворие – это, прежде всего, послушные дети, уважающие родителей, исправное подворие, чувства своей ответственности перед Богом по поддержанию в семье православно-нравственных устоев и, особенно, как сейчас ни покажется странным – это пресечение распутства. В отношении с мужчинами, женщина-казачка и, особенно, девушка пользовалась совершенной свободой. В некоторых казачьих областях, в частности, и на Кубани, бытовали традиции по совместному проведению молодых казаков и казачек летней ночи на сеновале. Но горе тому казаку, кто пытался осквернить эту народную традицию проявлением похоти и ее домогательства. За это виновника ожидала тяжелая плата, вплоть до пролива крови.Чужды были казачки организации и общества, в которые вовлекали и приобщали женщин к мужским заботам, выступлениям с заявлениями, решениями, протестами и пр. Не было никаких союзов, советов казачек общественной направленности, были веками сложившие устои оказания взаимопомощи и содействие своего хутора, станицы, родственника, соседа. На добровольной основе казачки ходили на уборку церкви, на оказания помощи, при постройке хат, а в далеком прошлом и на изготовление самана и кизяка – и во всех случаях, когда кому-то требовалась посторонняя помощь. Никто не неволил, не обязывал, не организовывал, а каждый знал, если я не приду, то и ко мне не придут. Все казачки хутора и станицы знали друг друга с малых лет, знали и в чем у них «нужда», и без всякой какой-либо подсказки, исходя из своих возможностей и достатка помогали.Наши «прабабки» до революции, а в некоторых казачьих семьях вплоть до отечественной войны 1941-1945 гг. на производстве не работали. Им хватало работы и дома. Для казака, если у него жена, кроме дома, еще где-то работала считалось позором – не в состоянии обеспечить семью – не заводи.Всем известно, какое большое значение имела женщина в казачьей семье, как она умела посвящать себя семейной жизни и воспитывать в своих детях любовь к родной земле, родному краю, к своему народу. С малых лет ребенок впитывал от матери чувства национальной гордости и кровной близости к одноплеменникам, чувство собственного достоинства, наряду с уважением человеческой личности и к старшим.О любви к родному краю, к братству, которую воспитывала мать-казачка существует много сказов, легенд и преданий не только в России, но и в странах, куда забрасывала судьба защитников русской земли. Правильная и братская жизнь казаков сильно привязывала их к родному краю. Эта страстная любовь к родному краю пронизывает все воспоминания в песнях, повестях, сказах.Особо ревниво казачка относилась к привитию детям сознания о единстве этносоциологических черт казачества, как народа. С малых лет казачонок и девочка-казачка с гордостью относили себя к казачьему народу и твердо усваивали – все казаки – братья, казак казаку брат. В этом могли убедиться: в казачьем взаимоотношении, взаимовыручке, верности, взаимопомощи – кубанец, донец, терец, уралец, усуриец и т.д., как внутри своего войска, как и оказавшись в других казачьих районах. Казачке было чуждо чувство подражания в поведении действий, поступках, одежде. Она всегда подчеркнуто проявляла свою принадлежность к казачьему народу и в одежде, и в разговоре, и гордилась этим. Выход замуж не за казака считалось позором.Мать-казачка, и никто другой, прежде всего, отвечала перед Богом за религиозную и нравственную крепость детей. Трудолюбие, неприятие лодырничества, бесхозяйственности, было основой морали казачества, к которой приучала мать-казачка детей. С малых лет будущую мать – девочку-казачку – бабушка или мать в период созревания трав брала с собой в степь или в горы для сбора лечебных трав, цветов, и объясняла какая трава или цветок от какого недуга. Не было казачки, которая бы не могла шить, кроить одежду, вязать чулки, носки, кружева, вышивать рушники, салфетки, окаймление рубашек и кофт, стегать одеяла. Всю рабочую одежду для семьи, в основном, шили сами казачки. Особенно казачки славились кулинарным талантом приготовления блюд, свойственных казачьему укладу жизни. В некоторых казачьих областях казаки проводили по сегодняшним понятиям смотр-конкурс на лучшую встречу и угощение гостей – чья жена лучше умеет принять и угостить вкусной пищей.Из поколения в поколение передавалось казачке от матери и бабушки секреты каждой семьи приготовление опары и прибелки для теста под выпечку хлеба и других печных изделий.«Бойцовские» качества – это не типичный образ казачки, как в прошлом, так и, очевидно, в будущем. Жизнь казачки с далеких времен полна тревог, забот, мук, утрат и встреч, но не всегда радостных – война на то и война, чтобы убивать. Кроме тяжести физического труда, казачка, в немалой степени, проводив сыновей, а нередко и вместе с мужем, ощущала душевную тяжесть, как бы ни привычна была казачка ко всякому роду неожиданностям, думы о возможных потерях ближних тяготили ее. Женский организм весьма чувствителен к восприятию негативных последствий, и весьма раним к несправедливости. Народная молва утверждает, а практические случаи подтверждают, что сердце матери чувствует беду своего дитя и ближнего на далекие расстояния до тех пор, пока оно бьется, независимо от ее здоровья и возраста. 001.jpg" rel="lytebox" href="http://www.mooko.ru/images/stories/kazstran_2/001.jpg" target="_blank" style="margin: 0px; padding: 0px; border: 0px; outline: 0px; vertical-align: baseline; color: rgb(213, 78, 33); background: transparent;">

ОБЫЧАИ, ТРАДИЦИИ, НРАВЫ КАЗАКОВ

Помни, брат, что у казаков:

Дружба – обычай;

Товарищество – традиции;

Гостеприимство – закон

Традиции и обычаи казаков

Казак не может считать себя казаком, если не знает и несоблюдает традиции и обычаи казаков. За годы лихолетья и уничтожения казачества изрядно выветривались и исказились под чуждым влиянием эти понятия. Даже наши старики, родившиеся уже в советское время, не всегда правильно трактуют неписаные казачьи законы.

Беспощадные к врагам, казаки в своей среде были всегда благодушны, щедры и гостеприимны. В основе характера казака была какая-то двойственность: то он весел, шутлив, забавен, то необычайно грустен, молчалив, недоступен. С одной стороны, это объясняется тем, что казаки, глядя постоянно в глаза смерти, старались не пропускать выпавшую на их долю радость. С другой стороны – они философы и поэты в душе – часто размышляли о вечном, о суете сущего и о неизбежном исходе этой жизни. Поэтому основу в формировании морально-нравственных устоев казачьих обществ составили 10 Христовых заповедей. Приучая детей к соблюдению заповедей Господних, родители по народному их восприятию поучали: не убивай, не кради, не блуди, трудись по совести, не завидуй другому и прощай обидчиков, заботься о детях своих и родителях, дорожи девичьим целомудрием и женской честью, помогай бедным, не обижай сирот и и вдовиц, защищай от врагов Отечество. Но прежде всего крепи веруправославную: ходи в Церковь, соблюдай посты, очищай душу свою – через покаяние от грехов, молись единому Богу Иисусу Христу и добавляли: если кому-то что-то можно, то нам нельзя – МЫ КАЗАКИ.

Чрезвычайно строго в казачьей среде, наряду с заповедями Господними, соблюдались традиции, обычаи, поверья, которые являлись жизненно-бытовой необходимостью каждой казачьей семьи, несоблюдение или нарушение их осуждалось всеми жителями хутора или станицы, поселка. Обычаев, традиций много: одни появляются, другие исчезают. Остаются те, что наиболее отражают бытовые и культурные особенности казаков, что сохраняются в памяти народа от далекой старины. Если коротко сформулировать их, то получатся своеобразные неписанные казачьи домашние законы:

1. Уважительное отношение к старшим.

2. Безмерное почитание гостя.

3. Уважение к женщине (матери, сестре, жене).

Казак и родители

Почитание родителей, крестного и крестной было не просто обычаем, а внутренней потребностью заботойо них сына и дочери. Сыновний и дочерний долг передродителями считался исполненным после того, когда будут справлены поминки сорокового дня, после ухода их в мир иной.

Крестная мать помогала родителям готовить к будущей замужней жизни девочку-казачку, приучала ее к домашнему хозяйству, рукоделию, бережливости, труду.

На крестного отца возлагалась главной обязанностью подготовка казачонка к службе, причем за военную подготовку казака спрос с крестного отца был большим, чем с родного отца.

Авторитет отца сматерью был не просто непререкаем, а настолько почитаем, что без благословения родителей не начинали никакую работу, не принимали решения по наиболее важным делам. Характерно, что этот обычайсохранен в казачьих патриархальных семьях до сегодняшнего дня. Артист-певец с мировым именем Шахматов рассказывает, что у его 90-летнего отца 8 сынов, которые начинают свой рабочий день с получения родительского благословения.

Непочитание отца с матерью считались за большой грех. Без согласия родителей и родни, как правило, не решались вопросы создания семьи: родители принимали самое непосредственное участие в ее создании. Развод у казаков в прошлом являлся редчайшим явлением.

В обращении с родителями и вообще состаршими соблюдались сдержанность, вежливость и уважительность. На Кубани обращались к отцу, матери только на «Вы» - «Вы, мама», «Вы, тату».

Старшинство являлось жизненным укладом казачьей семьи и естественной необходимостью повседневного быта, что скрепляло семейные и родственные узы и помогало в формировании характера, которого требовали условия казачьей жизни.

Отношение к старшим

Уважение старшего – одно из главных обычаев казаков. Отдаваядань уваженияк прожитым годам, перенесенным невзгодам, казачьей доли, наступающей немочи и неспособности постоять за себя – казаки при этом всегда помнили слова священного Писания: «Перед лицом седого вставай, почитай лицо старца и бойся Бога своего – Я Господь Бог ваш».

Обычай уважения и почитания старшего по возрасту обязует младшего, прежде всего, проявлять заботу, сдержанность и готовность к оказанию помощи и требовать соблюдения некоторого этикета (припоявлении старика все должны были встать – казаки при форме приложить руку к головному убору, а без формы- снять шапку и поклониться).

В присутствии старшего не разрешалось сидеть, курить, разговаривать (вступать без его разрешения) и тем более – непристойно выражаться.

Считалось непристойным обгонять старика (старшего по возрасту), требовалось испросить разрешение пройти. При входе куда-либо первым пропускается старший.

Неприличным считалось младшему вступать в разговоры в присутствии старшего.

Старику (старшему) младший обязан уступить дорогу.

Младший должен проявлять терпение и выдержку, при любых случаях не прекословить.

Слова старшего являлись для младшего обязательными.

При общих (совместных) мероприятиях и принятии решений обязательно испрашивалось мнение старшего.

При конфликтных ситуациях, спорах, раздорах, драках слово старика (старшего) являлось решающим и требовалось немедленное его исполнение.

Вообще у казаков и особенно у кубанцев уважение к старшему являлось внутренней потребностью на Кубани даже в обращении редко можно услышать – «дед», «старый» и прочее, а ласково произносится «батько», «батьки».

Уважение к старшему прививалось в семье с ранних лет. Дети знали, кто из них в отношении кого старше. Особенно почиталась старшая сестра, которую до седых волос младшие братья и сестры величали няней, нянькой, так как она заменяла им занятую домашней работой мать.

Казаки и гости

Безмерное уважение к гостю обуславливались тем, что гость считался посланцем Божьим. Самым дорогим и деланным гостем считался незнакомый из дальних мест, нуждающийся в приюте, отдыхе и опеке. В шутливой казачьей застольной песне – частушке «Ала-верды» наиболее точно выражено почитание гостя: «Нам каждый гость дается Богом, какой бы не был он среды, хотя бы в рубашке убогом – ала-верды, ала-верды». Заслуженно подвергался презрению тот, кто неоказывал уважения гостю. Независимо от возраста гостя, ему отводилась лучшее место за трапезой и на отдыхе. Считалось неприличным в течение 3-х суток спрашивать гостя, откуда он и какова цель его прибытия. Даже старик уступал место, хотя гость был моложе его. У казаков считалось за правило: куда бы он ни ехал по делам, в гости, никогда не брал еды ни для себя, ни для коня. В любом хуторе, станице, поселке у него обязательно был дальний или близкий родственник, кум, сват, деверь или просто сослуживец, а то и просто житель, который встретит его, как гостя, накормит и его, и коня, на постоялых дворах казаки останавливались в редких случаях при посещении ярмарок в городах. К чести казаков, этот обычай и в наше время не претерпел особых изменений. В сентябре 1991 г. когда руководство Казахстана во главе с Назарбаевым отказало в приеме казаков в гостиницах, прибывших в город Уральск по случаю празднования 400-летия службы Яицких казаков государству Российскому, несколько сот казаков были разобраны по казачьим семьям и приняты с присущим казачьим гостеприимством.

В сентябре 1991 года при поездке в г. Азов на празднование юбилея Азовского сидения группа казаков из 18 человек остановилась на привал у родственников сотника Г.Г. Пелипенко в станице Октябрьской (в прошлом Ново-Михайловка) и не были отпущены до тех пор пока не были накормлены наваристым кубанским борщем, домашней снедью под чарку горилки и были предупреждены, что на обратном пути не вздумали не заехать и не рассказать о празднике.

Казачье гостеприимстводавно было известно не только историкам, но и простому люду. Одно из воспоминаний современников, хранившихся ныне в архиве, говорит:

«Я служил 2 года в Богуславе (ныне Херсонская область), аоттуда недалеко казачьи рыбные заводы. Бывало, придешь на завод, а тебя даже не спросят, что ты за человек, а тотчас: дайте-ка поесть казаку и чаркой водки попотчует, может быть, он пришел издалека и устал, а когда поешь, еще и предложат отдохнуть, а потом толькоспросят: «Кто таков? Не ищешь ли работу?

Ну, скажешь, ищу

- Так у нас есть работа, приставай к нам.

Наравне с гостеприимством казаки отличались необыкновенной честностью. Как свидетельствует католический священник Китович, в Сечи можно было оставить на улице деньги, не опасаясь, что они могут быть похищены.

Накормить и угостить своим вином прохожего считалось священным долгом каждого казака.

Отношение к женщине

Уважительное отношение к женщине – матери, жене, сестре обуславливало понятие чести казачки, честь дочери, сестры, жены – по чести и поведению женщины мерилось достоинство мужчины.

В семейном быту взаимоотношения между мужем и женой определялось согласно христианского учения (священного писания). «Не муж для жены, а жена для мужа». «Да убоится жена мужа». При этом придерживались вековых устоев – мужчина не должен вмешиваться в женские дела, женщина – в мужские. Обязанности были строго регламентированы самой жизнью. Кто и что в семье должен делать – четко разделено. Считалось за позор, если мужчина занимался женскими делами. Строго придерживались правила: никто не имеет права вмешиваться в семейные дела.

Кто бы ни была женщина, к ней надо было относиться уважительно и защищать ее – ибо женщина – будущее твоего народа. Характерный пример защиты женщины описан в повести казачьего писателя Гария Немченко.

В 1914 году, утром по станице Отрадной проскакал казак с красным флагом, оповещая войну. К вечеру Хоперский полк уже двигался в походной колонне к месту сбора. Вместе с полком, естественно, ехали провожающие – старики и женщины.Одна из женщин управляла лошадью, запряженную в бричку, и проехала одной стороной колес по помещичьему полю. Один из офицеров, известный навесь полк по фамилии Эрдели, подъехалк женщине и хлестнул ее за это плетью. Из колонны выехал казак и срубил его.

Такие были казаки, так свято чтили свои обычаи.

Обычай не допускал, чтобы женщина присутствовала на сборе (круге) даже для разрешения вопросов ее личного характера. За нее с ходатайством выступал или представлял прошение или жалобу отец, старший брат, крестный или атаман.

В казачьем обществе женщины пользовались таким почитанием и уважением, что в наделении ее правами мужчины не было необходимости. Практически в прошлом ведение домашнего хозяйства лежало на матери-казачке. Казак большую часть жизни проводил на службе, в боях, походах, на кордоне и пребывание его в семье, станице было кратковременным. Однако, главенствующая роль как в семье, так ив казачьем обществе принадлежало мужчине, на котором лежала главная обязанность материального обеспечения семьи и поддержания всемье строгого порядка казачьего быта.

Слово хозяина семьи было непререкаемо для всех его членов и примером в этом являлась жена казака – мать его детей.

Заботу о воспитании подрастающего поколения проявляли не только родители, но все взрослое население хутора, станицы. За непристойное поведение подростка взрослый не только мог сделать замечание, но и запросто«надрать уши», а то и «угостить» легкойоплеухой, сообщить о случившемся родителям, которые незамедлительно «добавят».

Родители удерживались от выяснения своих отношений в присутствии детей. Обращение жены к мужу, в знак почитания его родителей, было только по имени и отчеству, как отец и мать мужа (свекровь и свекор) для жены, так и мать и отец жены (тесть и теща) для мужа являлись Богоданными родителями.

Женщина-казачка к незнакомому казаку обращалась словом «мужчина». Слово «мужик» у казаков считалось оскорбительным.

Женщина-казачка считала для себя за великий грех и позор появиться на людях (обществе) с непокрытой головой, носить мужской тип одежды и стричь волосы. На людях, как ни странно, сегодня покажется, между мужем и женой соблюдалась сдержанность с элементами отчужденности.

Казак к незнакомой женщине-казачке обращался, как правило, к старшей по возрасту «мамаша», а равной - «сестра», к младшей - «дочка» (внучка). К жене – индивидуально каждый усвоенному с молодых лет: «Надя, Дуся, Оксана» и т.д. к пожилым годам – нередко «мать», а то и по имени- отчеству. В качестве приветствия друг друга казаки слегка приподнимали головной убор и с рукопожатием справлялись о состоянии здоровья семьи, о положении дел. Казачки кланялись мужчине на его приветствие, а между собой обнимались с поцелуем и беседой.

При подходе к группе стоящих и сидящих, казак снимал шапку, кланялся и справлялся о здоровье – «Здорово, казаки!», «Здорово бывали, казаки!» или «Здоровенько булы казаки!». Казаки отвечали – «Слава Богу». В строю, на смотрах, парадах полковых и сотенных построениях на приветствия казаки отвечали согласно воинского устава: «Здравия желаю, господин...!».

При исполнении Гимна России, области войска согласно Уставу снимали головные уборы.

При встрече, после долговременной разлуки, а также при прощании, казаки обнимались и прикладывались щеками. Целованием приветствовали друг друга в Великий праздник Воскресения Христова, на Пасху, причем целование допускалось только среди мужчин и отдельно – среди женщин.

Среди казачьей детворы, да и среди взрослых, было принято здороваться (приветствовать) даже незнакомого человека, появившегося в хуторе или станице.

Дети и младшие по возрасту казаки как к родным, знакомым и незнакомым обращались, называя «дядя», «тетя», «тетка», «дядька» и, если знали, называли имя. К пожилому казаку(казачке) обращались: «батя», «батько», «диду», «баба», «бабуня», «бабушка», добавляя, если знали, имя.

При входе в хату (курень) крестились на образа, мужчины предварительно снимали шапку, тоже делали и при выходе.

Извинения за допущенную оплошность произносили со словами: «Простите меня, пожалуйста»,«Прости, ради Бога», «Прости Христа ради». Благодарили за что-либо: «Спасибо!», «Храни тебя Господь», «Спаси Христос». На благодарение отвечали: «На здоровье», «Не за что», «Пожалуйста».

Без молитвы не начинали и не заканчивали ни одно дело и прием пищи – даже в полевых условиях.

Характерной особенностью казачьей души была потребность проявить доброту и услугу вообще, а постороннему особенно (подать оброненное, помочь поднять, поднести что-либо по пути, помочь при подъеме или выходе, уступить место для сидения, подать при общем застолье что-либо соседу или рядом сидящему. Прежде чем самому что-либо съесть или утолить жажду, должен был предложить рядом стоящему (сидящему).

За грех считали отказать в просьбе просящего и в подаянии – нищему (считалось – лучше всю жизнь давать, чем просить). К жадному человеку остерегались обращаться с просьбой, а при проявлении жадности в момент исполнения просьбы отказывались от услуги, памятуя, что это не послужит добру.

Предпочитали казаки за правило обходиться тем, что есть, а не тем, чем бы хотелось, но не быть в долгу. Долг, говорили, хуже неволи, и старались немедля освободиться от него. За долг считали и проявленную к тебе доброту, бескорыстную помощь, уважение. За это казак должен был рассчитаться тем же.

Пьяниц, как и в любом народе, не переносили и презирали. Умершего от перепоя (алкоголя) хоронили на отдельном кладбище вместе ссамоубийцами и вместо креста на могилу забивали осиновый кол.

Самым отвратительным пороком в человеке считали обман не только делом, но и словом. Казак, не выполнивший данного им слова или забывший о нем, лишал себя доверия Бытовала поговорка: «Изверился человек в рубле, не поверят и в игле».

Детям до совершеннолетия, не разрешалось быть за столом во время гуляния, приема гостей и вообще в присутствии посторонних. И не просто запрещалось сидеть за столом, но и находиться в комнате, где идет застолье или разговор старших.

В старообрядческих казачьих семьях был запрет на курение и на выпивку, кроме вина.

Долгосуществовал обычай умыкания невесты, в случае несогласия родителей невесты на выдачу за неугодного им жениха. Умыкание, как правило, было по предварительному сговору молодых.

За опороченье девицы, если урегулирование конфликта не заканчивалось созданием семьи (свадьбы), виновника ожидала месть родных, двоюродных и троюродных братьев опороченной (нередко приводящая к кровопролитию).

Казак в быту

Еще одна характерная деталь казачьего быта: одежду казак воспринимал, как вторую кожу тела, содержал ее в чистоте и опрятности и никогда не позволял себе носить чужую одежду.

Любили казаки застолье, общение, любили и выпить, но не напиться, а попеть песни, повеселиться, поплясать. За столом у казаков горилку не разливали, а подносили на разносе (подносе) и, если кто уже перехватил «лишку», то его просто обносили, а то и отправляли проспаться.

Не принято было неволить: хочешь –пей. Не хочешь – не пей, но рюмку обязан поднять и пригубить, поговорка говорила «подавать можно, неволить нельзя». Застольная песнь напоминала: «Пей, но ум не пропивай».

В обиходе казачьей жизни было много и других особенностей быта, которые были порождены условиями их жизни. Нередко, особенно от людей, интересующихся прошлым (чаще от женщин) можно было услышать: «Вот вы, казаки, как дикари, никогда под ручку с женой не появлялись на улице – она идет сзади или сбоку, вы даже ребенка на руках на улице не носили» и прочее.

Да, было когда-то и это, но обуславливалось заботой о женщине, чтоб не нанести ей лишний раз душевной травмы. Проводя жизнь в боях, казаки, естественно, несли потери и нередко значительные. И представьте казака, идущего в обнимку со своей любезной, а навстречу – другая молодая мать-казачка, потерявшая мужа – с одним ребенком на руках, а другой держится за подол. Что творится в душе этой казачки, когда малыш спрашивает: «Мама, а где мой батя?».

По той же причине и с ребенком на руках казак не появлялся на людях.

Длительный период у казаков были в обычае мужские беседы (гуляние отдельно от женщин), так и женские без мужчин. А когда собирались вместе (свадьбы, крестины, именины), то женщины садились по одну сторону стола, а мужчины – по другую. Это вызывалось тем, что под воздействием хмельного казак по отношению к чужой жене мог допустить какие-то вольности, а казаки скорые на расправу, пускали в ход оружие.

Характерно: в прошлом у казаков в свадебных торжествах могли участвовать только женатые и замужние. Для неженатой молодежи отдельно проводились вечеринки и в доме жениха, и в доме невесты до основной свадьбы – это было заботой о нравственности устоев молодежи – ибо на свадьбе в торжествах и пожеланиях допускались определенные вольности.

Очень был востребован культ подарков и гостинцев. Никогда казак не возвращался после долгой отлучки из дома без подарков, а при посещении гостей и в гости не ходили без гостинца.

У Терских и отчасти у кубанских казаков был принят обычай: перед засылкой сватов жених кидал свою палку во двор невесты.

У Яицких казаков отец невесты не справлял приданое, по договоренности уплачивал деньги – за приданое – так называемую «кладку» - отец жениха.

Похороны в казачьей семье

Умершую в девичьи года девушку-казачку несли на кладбище только девушки, а не женщины и тем более не мужчины. Так отдавалась дань уважения целомудрию и непорочности. Покойника несли на кладбище на носилках, гроб покрывали темным покрывалом, а девицы – белым. Могилы копались глубокие. Сбоку от могилы выкапывалась (оборудовалась) ниша. Туда и устанавливали гроб два, а то и три казака.

Конь у казака

Не принято было у яицких казаков иметь боевого (строевого) коня-кобылицу.

У терских казаков при выезде казака из дома коня седлала и подводила к казаку жена, сестра, а иногда и мать. Они и встречали,коня расседлывали, при необходимости и следили, чтоб конь полностью остыл, прежде чем его поставят в конюшню к пойлу и корму.

У кубанцев перед выездом из дома на войну коня казаку подводила жена, держа повод в подоле платья. По старому обычаю, она передавала повод, приговаривая: «На этом коне уезжаешь, казак, на этом коне и домой возвращайся с победой». Приняв повод, только после этого казак обнимал и целовал жену, детей, а нередко и внучат, садился в седло, снимал папаху, осенял себя крестным знамением, привставал на стремена, взглянув на чистую и уютную белую хату, на палисадник перед окнами, на вишневый сад. Потом нахлобучивал папаху на голову, огревал нагайкой коня и карьером уходил к месту сбора.

Вообще у казаков культ коня преобладал во многом над другими традициями и поверьями.

Перед отъездом казака на войну, когда конь уже под походным вьюком, жена вначале кланялась в ноги коню, чтобы уберег всадника, а затем родителям, чтобы непрестанно читали молитвы о спасении воина. Тоже повторялось после возвращения казака с войны (боя) на свое подворье.

При проводах казака в последний путь за гробом шел его боевой конь под черным чепраком и притороченным к седлу его оружием, а уже за конем шли близкие.

Кинжал у казака

У линейных (кавказских) казаков и кубанцев считалось за позор, в прошлом, конечно, покупать кинжал. Кинжал, по обычаю, или передается по наследству, или в качестве подарка, или, как ни странно, крадется или добывается в бою. Была поговорка, что кинжалы покупают только армяне (которые скупали их для перепродажи).

Казак и казаки

Казаки в общежитии своем были привязаны друг к другу как братья, гнушались воровства между собой, но грабеж на стороне и, особенноу неприятеля, у них был вещью обыкновенной. Трусов не терпели и вообще считали первейшими добродетелями целомудрие и храбрость. Не признавали краснобайства, памятуя: «Кто развязал язык, тот вложил саблю в ножны». «От лишних слов слабеют руки» - и больше всего почитали волю. Тоскуя по родине, казак-поэт первойэмиграции Туроверов писал:

Муза – только свобода и воля,

Песня – только к восстанию зов.

Вера – только в дикое поле.

Кровь – одной лишь стране казаков.

Рождение казака

Казаки ценили семейную жизнь и к женатым относилисьс большим уважением, и только постоянные военные походы заставляли их быть холостыми. Развратников холостые казаки в своей среде не терпели, наказывались развратники смертью. Рожденного младенца холостые казаки (принявшие обет безбрачия) нянчили все, и, когда у него появлялся первый зубок, все непременно приходили смотреть его и восторгамэтих закаленных в боях воинов не было конца.

Казак рождался воином, и с появлением на свет младенца начиналась его военная школа. Новорожденномувсе родные и друзья отцаприносили в дар на зубок ружье, патроны, порох, пули, лук истрелы. Эти подарки развешивались на стене, где лежала родительница с младенцем. По истечению сорока дней после того, как мать, взяв очистительную молитву, возвращалась домой отец надевал на ребенка портупею от шашки, придерживая шашку в своей руке, сажал на коня и потомвозвращал сына матери, поздравлял ее с казаком. Когда же у новорожденного прорезывались зубы, отец и мать сажали его вновь на лошадь и везли в церковь служить молебен Ивану- воину. Первыми словами малютки были «но» и «пу» - понукать лошадь и стрелять. Военные игры за городом и стрельба в цель были любимыми занятиями молодежи в свободное время. Этиупражнения развивали меткость в стрельбе, многие из казаков могли на значительном расстоянии выбить пулей монету, зажатую между пальцев.

Трехлетние дети уже свободно ездили на лошади по двору, а в 5 лет скакали по степи.

Женщина-казачка

Девушки-казачки пользовались полной свободой и росли вместесо своими будущими мужьями. Чистота нравов, за которой следила вся казачья община, была достойна лучшихвремен Рима, где для этого избирались из самых благонадежных граждан особые цензоры. До первой половины 16 века еще сохранялось веяние востока – властьмужа над женой была неограниченной. В конце 17 века хозяйки, особенно пожилые, стали уже приобретатьбольшое влияние в домашнем быту и частенькоодушевляли беседы старых рыцарей своим присутствием, а когда те увлекутсяв беседе – и своим влиянием.

Казачки в большинстве своем – тип красавиц, веками сложившийся как естественный отбор из плененных черкешенок,турчанок и персиянок, поражал и поражает своей миловидностью и привлекательностью. В своей повести «Казаки» уже в первой половине 19 века Л.Н. Толстой писал:

Красота гребенской женщины-казачки особенно поразительна соединением самого чистого типа черкесского лица с могучим сложением северной женщины. Казачки носят одежду черкесскую – татарскую рубаху, бешмет, чувяки, но платки завязывают по-русски. Щегольство, чистота и изящество в одежде и убранстве хат составляют привычку и необходимость жизни.

К чести женщины-казачки-хозяйки следует отнести их заботливость о чистоте своих жилищ и опрятность их одежды. Эта отличительная чертасохраняется и до сего времени. Таковы были матери, и воспитательницы грозных казаков старого времени.

Душа казака

Таковы были казаки старого времени: страшные, жестокие и беспощадные в боях с врагамиих веры и гонителями христианства, простые и чуткие, как дети, в обыденной жизни. Они мстили туркам и крымцам за бесчеловечное обращение и угнетение христиан, за страдания плененных братьев. За вероломство, за несоблюдениемирных договоров. «Казак поклянется душою христианской и стоит на своем, татарин и турок поклянется душой магометанскойи солжет» - говорили казаки, стоя твердо друг за друга. «Все за одного и один за всех», за свое древнее казачье братство. Казаки были неподкупны, предательство среди них, среди природных казаков не было. Попав в плен, тайн своего братства не выдавали и умирали под пытками смертью мучеников. История сохранила беспримерный подвиг атамана Запорожской Сечи Дмитрия Вишневецкого, которыйво время крымских походов попал в плен и турецкий султан приказал повесить своего злейшего врага на крюке. И повис над пропастью закрюченный под ребро русский богатырь. Несмотря на страшные муки, он славил Христа, проклинал Магомета. Рассказывают, что когда он испустил дух, турки вырезали его сердце и съели, в надежде усвоить бесстрашие Вишневецкого.

Казак и богатство

Некоторые историки, не понимая духа казачества – идейных борцов за веру и свободу личности, упрекают их в корысти, жадности и склонности к наживе – это по незнанию.

Однажды турецкий султан, доведенный до крайности страшными набегами казаков, задумал купить их дружбу выдачей ежегодного жалованья, вернее ежегодной дани. Султанский посол 1627-37 годах принималк тому все усилия, но казаки остались непреклонными и только смеялись над этой затеей, даже сочли эти предложения за оскорбление казачьей чести и ответили новыми набегами на турецкие владения. После того, дабы склонить казаков к миролюбию, султан прислалс тем же послом в подарок войску четыре золотых кафтана, но казаки с негодованием отвергли этот дар, говоря, что султанские подарки им не нужны.

Морские походы

Морские походы или поиски казаков поражают своей смелостью и умением пользоваться всякими обстоятельствами. Буря и грозы, мрак и морские туманы являлисьдля них обычными явлениями и не останавливали их от достижения задуманной цели. В легких стругах,вмещающих 30-80 человек, с обшитымикамышом бортами, без компаса спускались в Азовское, Черное, Каспийское моря, громили приморские города вплоть до Фарабада и Стамбула, освобождая своих плененных братьев-казаков, смело и дерзко вступали в бой с хорошо вооруженными турецкими кораблями, сцеплялись с ними на абордаж и почти всегда выходили победителями. Разметанные бурей по волнам открытого моря, они никогда не теряли своего пути и при наступлениизатишья соединялись в грозные летучие флотилии и неслись к берегам Колхиды, или Румынии, приводя в трепет грозных и непобедимых, по тому времени, турецких султанов в их собственной столице Стамбуле.

Честь казачья

Добрая слава о казаках распространялась по всему миру, их стремились пригласить на службу и французские короли,и германские курфюсты, но особенно соседние православные народы. В 1574г. молдавский господарь Иван пригласил к гетману Смирговскому, преемнику Ружинского, просить помощь против турок. В таком деле единоверным братьям, конечно, отказу быть не могло. Смирговский выступил в Молдавию с небольшим отрядом в полторы тысячи казаков. Сам господарь с боярами выехал навстречу гетману. В знак радости молдаване палили из пушек. После знатного угощенья казачьим старшинам поднесли серебряные блюда, полные червонцев, причем было сказано: «После дальнего пути вам нужны деньги на баню». Но казаки не захотели принимать гостинцы: «Мы пришли к вам, волохи, не за деньгами, не для жалованья, а единственно затем, чтобы доказать вам нашу доблестьи сразиться с неверными, коли к тому будет случай» - ответили они озадаченным молдаванам. Со слезами на глазах Иван благодарил казаков за их намерение.

Недостатки казака

Были в характере казаков и недостатки, большей частью унаследованные от предков. К примеру, не могли удержаться, чтобы не побалагурить, послушать рассказы других, да и самим рассказать о подвигах товарищей. Бывало, что в рассказах этих они и прихвастнут, и прибавят что-то от себя. Любили казаки, вернувшись иззаморского похода, шикануть свои нравом и убранством. Отличались они беспечностью и беззаботностью, не отказывали себе в питие. Француз Боплан писал о казаках: «В пьянстве и бражничестве они старались превзойти друг другу, и едва ли найдутся во всей христианской Европе такие беззаботные головы, как казацкие, и нет на свете народа, который мог сравниться в пьянстве с казаками. Однако во время похода объявлялся «сухой закон», отважившегося напиться немедленно казнили. Но и в мирное время быть с водкой запанибрата могли только рядовые казаки, для «начальных людей», кто по существу руководит казачеством, пьянствосчиталось серьезным недостатком. Среди атаманов всех уровней пьяниц не было, да и быть не могло, ибо им тут же было бы отказано в доверии. Были, конечно, в среде казачества, как и в каждом народе, люди с темным прошлом – разные убийцы, преступники, проходимцы, но никакого влияния они оказывать не могли, им приходилось либо в корне меняться, либо принимать лютую казнь. Всему миру было известно, что законы у казаков, особенно у запорожцев, чрезвычайно строги и расправа быстра.

Слово казака

Казаки от природы были народом религиозным безханжества и лицемерия, клятвы соблюдали свято и данному слову верили, чтилипраздники Господние и строго соблюдали посты. Народ прямолинейный и рыцарски гордый, лишних слов не любили и дела на кругу (Раде) решали скоро и справедливо.

По отношению к своим провинившимся братьям-казакам оценка их была строга и верна, наказания за преступления – измену, трусость, убийство и воровство были жестоки: «В куль, да в воду». Убийство врага и воровство у врага за преступление не считалось. Особенно жестокие и суровые наказания были в Запорожской Сечи. Из преступлений самым великими считалось убийство товарища, братоубийцу закапывали в землю живого в одном гробу с убитым. Смертью каралось в Сечи воровство и укрывательство краденой вещи, связь с женщиной и содомской грех. Казак, вступивший в сечевое братство, принимал обет безбрачия. Казнь полагалась и просто за привод женщины в Сечь, будь даже это мать или сестра казака. Одинаково с этим каралась и обида женщины, если казак посмеет опорочить ее, ибо, как справедливо полагали «лыцари», подобное деяние к обесславлению всего войска Запорожского простирается. Смертью наказывались также те, кто творил насилие в христианских селениях, самовольная отлучка и пьянство во время похода и дерзость против начальства.

Войсковой судья обычно исполнял роль следователя, исполнителями же приговоров всегда были осужденные, обязанные поочередно казнить друг друга. За воровство обычно приковывали к позорному столбу, где преступника забивали киями (палками) свои же товарищи. За оскорбление начальства и неотдание долга товарищу приковывали к пушке цепями и только в последнее время в Сечи за это полагалась ссылка в Сибирь. За великоеворовство или как бы сегодня сказали хищение в особо крупных размерах, виновных ждала шибеница- виселица. От шибеницы можно было избавиться только в том случае, если какая-нибудь женщина или девушка изъявит желание выйти замуж за осужденного.

Кроме шибеницы, запорожцы в редких случаях применяли заимствованный у ляхов гак (крюк), на котором осужденный подвешивался за ребро и оставался в таком положении до тех пор, покакости его не рассыпятся. Пользовались они иногда острой палкой или колом. Таковы были нравы и обычаи старого казачества.

Тот, кто не уважает обычаи своего народа

не хранит их в своем сердце, тот позорит

не только свой народ, но прежде всего

не уважает самого себя, свой род,

своих древних предков.

Традиции и обычаи казаков собрал

председатель Совета стариков Кубанского казачьего войска,

казачий полковник

Павел Захарович Фролов