Учителям и родителям нужно слушать друг друга, действовать заодно, сотрудничать – с этим согласны все участники нашей дискуссии. Мы ждем, что учителя будут чутки, внимательны и справедливы, а педагоги считают, что ребенка воспитывают прежде всего родители.

Хотя и не только...

Анна Попова, 50 лет, учитель подготовительного класса в Пироговской школе.
Наталья Демченко, 37 лет, финансовый менеджер, мать Яны, 10 лет, и Михаила, 16 лет.
Алексей Кузнецов, 44 года, учитель истории гимназии № 1543.
Ольга Дворнякова, 32 года, PR-директор, мать Антона, 10 лет, и Даниила, 12 лет.

Psychologies: Чего ждут родители, отдавая ребенка в школу?

Анна: Ожидания очень разные. Амбициозным важно, чтобы ребенок учился в престижной школе – и знания получил, и не стыдно было сказать, где он учится. Обычно такие родители хотят, чтобы у ребенка получилось то, что не получилось у них самих. Другие ставят целью во что бы то ни стало дать лучшее образование. Готов ли он идти в школу, может ли учиться по продвинутым программам – не так важно. Главное – образование. Любыми способами. И в смысле воспитания у них огромный запрос: «Мы вам его отдали, а вы его воспитывайте, вас же этому учили?» Есть немало тех, кому важно, чтобы в школе (особенно начальной) ребенку было хорошо и спокойно. Часто это те, кто сам чувствовал себя неуютно в школе, или те, кто видит, что у ребенка есть трудности: он застенчив или, наоборот, гиперактивен… Им не хочется, чтобы на этом акцентировали внимание. Наконец, некоторые родители не могут или не хотят выбирать школу в силу самых разных причин и отправляют ребенка в ближайшую. Их принцип: как будет, так и будет.

«ПРАВИЛА ИЗВЕСТНЫ ЗАРАНЕЕ: Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ РОДИТЕЛЕЙ, ЧТО НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ Я ДЕТЯМ ДЕЛАТЬ ЗАПРЕЩАЮ» АННА

Алексей: Скажу еще об одном типе родителей, которого раньше не было. Старая советская школа четко указывала мамам-папам их место: сдавать деньги, помогать водить маленьких в цирк и приходить, когда вызывают, чтобы получить выговор. Что, конечно, было неправильно. Но сегодня все больше родителей, которые строят свои отношения со школой по модели потребления: «Я – потребитель, школа – поставщик образовательных услуг. Вот перечень услуг, которые вы мне предоставляете, и мне будет удобно, если вы (школа, учитель) будете отчитываться по электронной почте. Если же услуги будут не должного качества, я оставляю за собой право обратиться куда следует». Что выгодно отличает нынешнюю ситуацию от советской, так это возможность выбрать школу, по крайней мере в больших городах. Видя, что ребенку некомфортно, родители могут начать воевать, а могут забрать его и отдать туда, где ему будет хорошо.

Как вы поступаете, если родители не согласны с вашим решением, требованием, наказанием?..

Анна: Я предпочитаю, чтобы правила были известны заранее. На первом родительском собрании (мы проводим его за полгода до начала занятий) я предупреждаю родителей, что есть вещи, которые я делать не разрешаю. Например, я не разрешаю драться. Если мне возразят, что мальчик должен уметь за себя постоять, я сразу говорю, что в этом месте у нас будет нестыковка. Еще я не разрешаю обижать и дразнить друг друга… Если такое случится, я начну делать замечания, и делать их строго. И ни на какие уступки родителям не пойду, все равно буду запрещать.

Алексей: Я согласен, правила помогают, но бывает, что в момент, когда их объявляют, все согласны, а потом, когда дело дойдет до конкретного синяка под конкретным глазом, родители станут интерпретировать ситуацию в пользу своего ребенка.

А что вам помогает наладить конструктивный диалог?

Алексей: В прошлом году я впервые взял классное руководство над пятым классом и осенью встречался со всеми родителями, поговорил с ними один на один. В первую очередь я хотел, чтобы они рассказали мне о ребенке: каким они его видят. Благодаря этим встречам я многое понял, не столько о детях, сколько о родителях.

Хотят ли родители, чтобы вы воспитывали учеников?

Алексей: Я никогда не слышал: «Вы параграф выучите с моим ребенком, а в воспитание не вмешивайтесь». С другой стороны, все хотят, чтобы мы воспитывали – но что именно? В прошлом году дети писали ЕГЭ по русскому. Мы просили их не приносить шпаргалок. При этом в аудитории, где проходил экзамен (в другой школе, и дети там были не только наши), все пользовались чем хотели, разве что учителей не просили выйти в интернет. Назавтра пришла мама, возмущаясь: «Теперь из-за вашей честности они получат меньше баллов, чем те, кто списывал». Эта мама хочет, чтобы мы воспитывали ее ребенка? Хочет. Но к практическим последствиям не готова.

Вопрос родителям: что вы чувствуете, когда ваши дети идут в школу?

Ольга: В прошлом году наш старший сын перешел в пятый класс. Мы терпеливо ждали, пока пройдут первые сложные месяцы, он привыкнет и увлечется каким-нибудь новым предметом – чтобы ему самому было интересно, чтобы не было такой бесконечной череды будней: пришел в школу, отсидел, пришел домой, сделал уроки, на следующий день то же самое... Но вот чего я точно не ожидала – что все учителя на собраниях в один голос будут восклицать: «Ваши дети просто ужасно себя ведут, никак не могут адаптироваться к средней школе! Сделайте с ними что-нибудь!» Я пробовала поговорить с классным руководителем, но все происходит так быстро, ни на что нет времени у преподавателя: подумать, обсудить, что делать.

«ОТ УЧИТЕЛЕЙ Я ЖДУ СОВСЕМ НЕМНОГО: УЧИТЫВАТЬ, ХОТЯ БЫ ЧУТЬ-ЧУТЬ, ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ МОЕГО РЕБЕНКА» НАТАЛЬЯ

Наталья: На мой взгляд, родители свое изначальное отношение к школе непроизвольно передают ребенку. Мне всегда хотелось, чтобы дети воспринимали школу как большой и увлекательный мир, где есть все – друзья, педагоги, учеба, человеческие отношения. А от учителей я жду совсем немного: учитывать, хотя бы чуть-чуть, индивидуальность ребенка. По моим ощущениям, сейчас учителя стали черствее, и их равнодушие иногда обесценивает старания детей. Был случай, когда детям дали творческое задание, они старались, делали, родителей привлекли, но преподаватель его даже не проверил! Еще мне хочется, чтобы ребенку ставили то, что он заслужил: иногда учителю легче и выгоднее поставить незаслуженную четверку вместо заслуженной тройки… И не оставляли бы без внимания усилия заштатного троечника, для которого приличный результат – почти подвиг.

Ольга: Однажды сын получил двойку, мы выяснили, за что, он переделал задание, но двойка-то осталась. Я посоветовала ему подойти к учителю и спросить, как можно исправить оценку. И знаете, что она ответила? – «Никак».

Алексей: У нас в стране на 90 млн работающих граждан приходится 1,2 млн учителей – это самая массовая профессия. И в ней огромное количество тех, кому в школе по большому счету делать нечего. То, о чем вы говорите, – это принципиальный порок не школы, а нашего чиновничьего государства, которое толкает на то, чтобы проводить показательные мероприятия, для галочки. Если сегодня учитель занимается индивидуальной работой с ребенком, понимая, что нигде это баллов ему не прибавит, то это уникальный учитель, замечательный, он на своем месте.

«В ВОПРОСАХ ВОСПИТАНИЯ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ВСЕГДА ДОЛЖНО ОСТАВАТЬСЯ ЗА РОДИТЕЛЯМИ» АЛЕКСЕЙ

Как вы поступаете, если учитель не прав?

Наталья: У меня была такая ситуация с дочкой. Она застенчивая девочка, не всегда встанет и скажет, даже если знает ответ. И сама никогда не пойдет ничего выяснять. Но тут я увидела, что учительница исправила в ее тетради правильно написанное слово на неправильное. Я не стала давать никаких характеристик учителю, но попробовала объяснить, как такое могло произойти. Если ребенок может отстоять свою позицию, грамотно, спокойно, то лучше это сделать. Но преподаватель не признала свою ошибку и оставила все как есть. Тогда мне пришлось сказать дочери, что она все сделала правильно, а учительница, видимо, была чем-то занята и не смогла разобраться.

Алексей: Да, к сожалению, очень немногие из нас способны признать, что допустили ошибку...

Ольга: Однажды, когда я увидела в журнале несколько двоек подряд, я не сдержалась и спросила, откуда они. На что учительница мне ответила, что мальчик односложно отвечает на вопросы, не умеет рассуждать и анализировать. Мне кажется, она могла бы остановиться на второй двойке и обсудить с нами эту историю: позвонить, написать в дневнике… Она ведь знала, что он недавно переехал, у него новая семья (я его приемная мама), он стесняется при всех выражать свои мысли. Мне было бы важно, чтобы его понимали, слушали, были к нему бережны.

Должен ли учитель вникать в тонкости семейных обстоятельств?

Анна: Конечно! Именно для этого я приглашаю родителей «пошушукаться» – рассказать про особенности ребенка, про здоровье, сообщить вещи, которые могут повлиять на его поведение. Или если происходит что-то серьезное – например, умерла собака. Конечно, мне нужно об этом знать, я должна быть готова к любой ситуации.

Алексей: Обычно дети мне сами обо всем говорят. Иногда задним числом. Или друг про друга рассказывают, так им проще.

Как вы понимаете сотрудничество между учителями и родителями?

Алексей: Мы соучастники процесса воспитания и обучения детей. В вопросах воспитания последнее слово остается за родителями: я никогда не буду настаивать на чем-то, если это идет вразрез с мнением мамы или папы. А обучением должны заниматься учителя; если родители нам помогают, это замечательно. Любая ситуация разрешима, если есть понимание, что мы действуем вместе. Ребенок – третья сторона этого процесса. У нас как у соучастников есть и права, и обязанности. Но на бумаге это не зафиксировано. Школа – тонкое дело, как театр. Представьте: на спектакле вам вместо программки вручают листок с правами зрителя... В школе тоже все нельзя расписать. Сотрудничать в сложной ситуации непросто. Как это выглядит? Я как учитель или я как родитель могу не идти на конфронтацию, а отстраниться, остыть и подумать: может, все не совсем так, как мне кажется...

Почему сотрудничать трудно?

Алексей: Потому что люди разные. А двоим родителям разве легко сотрудничать, воспитывая ребенка?

Анна: Из-за гордыни. У женщин она часто сосредоточена на детях. Послушайте, как они говорят: «Мой (моя) должен быть лучше всех», «Он должен играть на фортепиано, скрипке, должен получать пятерки», «Ему еще два года, а он уже знает буквы», «А у меня школу закончил в 16 лет». Матери гордятся своими детьми, и, в общем-то, им есть чем гордиться. Но они не готовы сотрудничать, потому что никого вокруг себя не слышат. В этом году я умоляла одну маму не отдавать сына в школу, он и пяти минут на месте усидеть не мог. Я говорила, что он своего еще не отыграл, что его нервная система не готова к нагрузкам… В ответ я услышала: «Что он, так и будет до десятого класса в игрушки играть?» Какое сотрудничество я могла ей предложить?

Вам важно, чтобы вас уважали?

Анна: Мне нет. Мой отец всегда считал, что учителя надо уважать, учитель всегда прав. А я ему говорю: трудно уважать того, кто тебя унижает. Учительница может быть хорошей матерью или женой, но когда она кричит на ребенка или стучит кулаком, ее надо простить, быть к ней снисходительным. Важно помочь детям увидеть в учителе человека. Такого, какой он есть. Вовремя рассказать им, что каждый может ошибиться, поступить плохо – и я, и ты, дружок, тоже.

Алексей: Профессия учителя была несколько переоценена. По объективным причинам. Для многих в 1950-е, допустим, годы учитель был единственным источником знаний. Люди жили в бараках, книжек дома не было, родители имели три класса образования... Сейчас у нас есть другие источники информации, есть возможность сравнивать. Выяснилось, что педагоги – обычные люди, сами зачастую малообразованные, замотанные, слабые... Так что нельзя воспитывать в ребенке культ учителя! «Слово учителя – закон» – нет, это не так. Но родители, которые демонстрируют свое неуважение к учителям, просто дурно воспитаны.

Детям, особенно в старших классах, важно, чтобы учитель не только учил, но и разговаривал по душам...

Алексей: У нас на выпускном дети в этом году говорили: «Спасибо не только за ваши уроки, но и за наши разговоры на этих уроках про важное. За чай после уроков. За поездки. За походы». После того как очередной ребенок очередному учителю такое выдал, я директору говорю: «Вообще-то пора закрывать нашу контору. Физика благодарят за разговоры о лирике. Лирика – за разговоры о физике.Никто же не работает!»

Анна: Они все в итоге всему выучатся. А вот по душам и по-братски – это очень важно.

Алексей: Хорошо вам говорить – в начальной-то школе!..

…Недавно один близкий друг задал мне вопрос: «А что ты как родитель хочешь от школы? Что она должна дать твоим детям?» Понятно, что есть общее для всех родителей желание обезопасить своих детей: отправляя их в школу, мы не хотим как минимум, чтобы с ними там что-то случилось. Иными словами, должны быть уверены в их безопасности в самом широком смысле этого слова. Вряд ли кто-то будет с этим спорить. А что помимо этого мы ждем для наших детей от школы? Чего еще желать? Подумав, я ответил тогда, что хотел бы, чтобы школа стала качественной ступенью социализации, чтобы мои дети научились общаться со сверстниками и со взрослыми. И, конечно, быть может, в первую очередь, научились ориентироваться в мире науки и в мире искусства (жить в мире религии их должны научить Церковь и семья). Мой друг на это сказал: «Ты понимаешь, что большинство родителей от школы хотят совершенно другого. И, в общем-то, одного: чтобы школа гарантировала, обеспечила их детям поступление в вуз». Безусловно, в таком желании родителей ничего плохо нет. Но, мне кажется, поступление в институт должно быть неким приложением, одним из результатов настоящего целеполагания учебы. Хотя бы такого, которое я попытался сформулировать с помощью моего друга. А значит, и цель самой школы — в чем-то более серьезном и важном, чем просто поступление в институт. (В скобках, хотя совсем не на полях проблемы, остается вопрос: если мой друг прав и большинство родителей хочет совсем иного, может ли в школе что-то всерьез измениться?)

Неправильно заданная цель — не такая безобидная вещь, как может показаться. Недавно я принимал вступительный экзамен у выпускников и, не удовлетворенный ответом одной абитуриентки, в сердцах сказал: «Ну как же вы читали этот роман?!» А она ответила: «Как читали? Да просто: готовились к ЕГЭ».

И у меня такое ощущение, что все, что бы в ребенка ни вложили до 10-го класса, затем закатывается в асфальт этим «катком» подготовки к ЕГЭ. Как минимум два последних года обучения в школе наши дети не учатся в привычном еще недавно понимании, а готовятся сдавать тесты. Конечно, эта подготовка тоже развивает определенные навыки и проч., но назвать ее полноценным учебным процессом у меня лично не получается. И это при том, что я не могу отнести себя к абсолютным противникам ЕГЭ или тестовой системы как таковой. Напротив, я считал и продолжаю считать, что из всех возможных способов проверки знаний и умений, тест — штука самая объективная. По крайней мере, всегда объективней, чем устный экзамен любого типа. Но — и это сейчас самое главное — с помощью теста проверяется вполне определенный набор этих самый знаний и умений. И этим набором никак нельзя исчерпать результаты учебного процесса, сколько бы мы ни совершенствовали сам тест (это к вопросу о том, что все проблемы ЕГЭ — в неудовлетворительности пока еще самих тестов; да не в составе тестов дело, а в сути тестовых заданий). Беда в том, что из инструмента проверки, из одного из инструментов , тест превращается чуть ли не в самоцель.

В начале тренинга, я думаю любого, не только ИТ-шного, слушателям задаётся вопрос: «каков ваш текущий опыт в данной области и чего вы ожидаете от курса?».

Основных варианта ответов три:

1. Я знаком с этой темой, хочу упорядочить и систематизировать знания . Что означает, как правило, — я считаю себя неимоверно крутым и пришёл утвердиться в этом, за счёт того, что всё что тут будут рассказывать мне будет знакомо. Далее человек весь курс ищет подтверждения этому факту, а значит любую новую информацию пропускает мимо ушей или даже оспаривает. Или начинает удалённо работать — читает почту, лезет что-то делать со своего ноутбука, всем своим видом демонстрируя важность и ответственность своей работы и её очевидное превосходство над материалом курса.
   Сам когда-то был таким. Но стоит ли покупать самоутверждение за стоимость курса? Лучше уж выбрать другой способ.
   Справедливости ради, некоторые и впрямь упорядочивают и систематизируют знания.
2. Готовимся к проекту / собираюсь использовать технологию, хочу познакомиться с решением поближе . Обычно это самые заинтересованные слушатели и с ними интереснее всего работать. Таким я тоже был. Но обычно разочаровывался, когда понимал, что всё, чем преподаватель может мне помочь — это методичкой или учебником. В России не самый высокий уровень ИТ-образования.
3. Мне надоело заниматься мелкими задачами. Ожидаю карьерного роста . Самая непредсказуемая категория. Лично мне такая формулировка в голову не приходила, но понять, в принципе, можно. Каждый админ мечтает перестать быть эникейщиком. И вообще хорошо, когда человек стремится к большему. Вот только, казалось бы, хочешь большего — изучай новое. Ан нет. Не все люди этой категории настроены на активное обучение.

Одна из ключевых особенностей сферы ИТ, как и у врачей — потребность в непрерывном обучении. Если человек не изучает новые технологии и продукты, а просто работает с тем, что сложилось на работе, он даже не на месте стоит, он деградирует. Потому что ИТ-мир — один из самых динамичных. Технологии основательно обновляются примерно каждые три года. То есть раз в три года приходится заново изучать даже те вещи, с которыми всё это время плотно работал. А за время моей карьеры дважды можно сказать радикально менялся подход к организации серверной инфраструктуры. Сейчас третий — программно определяемый ЦОД и «облака».

К слову об «облаках» — текущие тенденции развития ИТ-отрасли приводят к тому, что специалистов среднего звена — сисадминов небольших организаций в 3-5 серверов — просто не станет. Инфраструктура этих организаций уйдёт в виртуальную среду сервис-провайдеров и встанет к ним же на аутсорс. Востребованы будут или квалифицированные специалисты в «облакодержателях» и корпорациях или эникейщики, меняющие мышки и картриджи в принтерах. А значит, надо или очень активно прокачиваться или уже забить и смириться с ролью великовозрастного «инженера» первой линии.

Так вот в этом свете не укладывается в голове, что люди, декларирующие потребность в карьерном росте, намерены изучать только те вопросы и технологии, с которыми уже работают.Нацеленность на карьерный рост, не важно вертикальный или горизонтальный, предполагает хотя бы базовое понимание предметной области за пределами своей зоны ответственности . Работаешь в техподдержке, а хочешь с серверами — изучай серверные платформы, технологии: глубокий уровень AD (сайты, доверительные отношения, политики), PKI, сетевые технологии, IPv6, DNS, DHCP и т.п., причём не на уровне «что умеет», а на уровне «как работает». Потому что если ты знаешь, как система работает, ты можешь ей управлять и проектировать решения на её основе. А если ты знаешь, что при нажатии определённых кнопок получается определённый результат, а в случае чего всегда можно нагуглить, то однажды получишь ситуацию, что кнопки нажимаются, а результат не тот, что надо. А предложенное гуглом решение окончательно обрушило сервис, потому что там предлагалось нажать новые кнопки и более того — прописать какие-то символы в непонятных участках реестра. И нажал и прописал. Не обратив внимания, что версия продукта не та уже.

Даже если метишь в начальники, то тоже стоит готовиться раньше — изучать управление проектами, SMART, делегирование и планирование. Вообще эти навыки не только начальникам полезны, потому что процесс управления — тоже система, и если знаешь как она работает.. ну вы поняли.

Для карьерного роста надо учиться. Просто для того чтобы оставаться актуальным специалистом в ИТ надо учиться. А чтобы расти в сфере ИТ надо учиться вдвойне.

Нет, я не вдарился в пропаганду ИТ-курсов авторизованных учебных центров. Учиться сейчас можно очень большим количеством разных способов — книги, обучающее видео, он-лайн курсы разной степени бесплатности (Microsoft Virtual Academy и целый ряд MOOC-платформ типа Coursera и Udacity). Конечно, курсы в учебном классе с живым инструктором, в плане КПД, — наиболее продуктивный вариант, поскольку информация поступает сразу по нескольким каналам, +дискуссия позволяет закрепить изученное. При условии, конечно, что инструктор имеет представление о предмете, который преподаёт. Что, к сожалению, в российских реалиях явление нечастое, по крайней мере в ИТ. Но даже на курсах стоит имет ввиду, что обучение — не внешний, а внутренний процесс . Другими словами, почти невозможно научить человека чему-то извне. Разве что привить какие-то рефлексы. Что-то изучить человек может только сам. Нельзя вставить в голову кабель и влить извне или из чужой головы набор знаний и навыков [по управлению вертолётом], как в фильме «Матрица», как бы нам ни хотелось.

Учитель, даже хороший учитель, может лишь создать подходящую атмосферу. Да, картинки, текст, голос, складывающиеся в знаки, которые в свою очередь складываются в информацию — лишь фон, бессмысленный без внутренней потребности сидящего в аудитории организма чему-то научиться. В этом свете непонятно, чего ожидают люди, приходя на курс и погружаясь в дебри соц. сетей или рабочих процессов. То есть в среду либо развлекательную, либо привычную. Причина такого поведения как раз таки понятна. Их две:

1. Мне это не нужно, я это уже знаю . На эту тему вспоминается диалог с инженером поддержки учебного центра:
   

   — А вы только базовые курсы ведёте?
   — Пока да.
   — Жаль.
   — Почему?
   — Ничего нового. Я их уже прошёл и даже сдал экзамен.

   Восхитительно тут для меня то, что я, имея сданными целую пачку экзаменов по разным версиям серверов, включая последние, работая в этой области 12+ лет, исписал почти 3 блокнота конспектов (формата А5), готовясь к треку. То есть нашёл для себя что-то новое, или по крайней мере, достойное обратить внимание и обсудить. А уж если бы партнёром по обсуждению выступил кто-то со стажем более 15 лет и опытом в смежных темах…

2. Мне это не нужно, у нас это не будет использоваться . Тоже ошеломляющий по простоте ответ. Хочется спросить сразу, а вы, заявляя целью карьерный рост, предполагаете всю жизнь работать именно в этом месте и в этой должности, вот где эта технология (AD CS, Trust Relationship, RODC, etc.) не будет использоваться? А ещё — а почему не будет? Потому что точно знаете, что не подходит или потому что никто не знает как её использовать?

На самом деле, оба эти варианта ответов идут из состояния, которое называют неосознанной некомпетентностью. Подробнее о состояниях компетентности (их четыре) можно почитать, например, . Или .

Индивид не знает предмет и считает, что ему не надо. Или считает, что знает — тогда это второй виток цикла развития компетентности, но опять же — первый квадрант.

Но и первый и последний (если нет смены деятельности) квадранты — это стагнация. Остановка развития.

Зачем идти на курс, если вы нацелены стоять на месте?

Женя Морозова, 11-й класс:
«В школе нужно больше устраивать дебатов. Я на своем опыте это говорю - дебаты всегда очень интересны. Только к ним не надо заранее готовиться или делать так, что выходит избранный, а именно для всех в обычном школьном процессе постоянно это использовать. И пусть еще будет больше игр с интересными вопросами. В начальной школе таких игр было много, а теперь учителя думают, что мы уже взрослые, а на самом деле нам такие формы урока тоже необходимы. Мы в прошедшем учебном году на географии играли в игру по Южной Америке. Нестандартные вопросы в этой игре и привлекли детей к теме, и расширяли их кругозор. Это важно, я считаю, потому что из-за ЕГЭ получается так, что мы учим только те предметы, которые надо сдавать в будущем. А кругозор уменьшается. И очевидно, что это плохо. А дебаты и игры для расширения кругозора можно применять на любом предмете. У нас еще была игра на тему «избирательное право». Вроде бы избирательное право – о чем тут спорить? А очень интересный разговор получился! Это к тому же развивает речь и умение показать себя. Потому что очень многие ребята стесняются отвечать при всех, а на такой игре даже самые скромные дети выходили и могли сообщить свою точку зрения. Это очень важно в жизни. Только на таких уроках оценки лучше ставить не надо. Единственная цель учителя на таких уроках, мне кажется, должна быть регулирование. Чтобы дети научные знания демонстрировали, а не съезжали на личности. Оценки ставить нужно на других уроках. А во время дебатов и игр важно именно порассуждать. Какие-то новые вещи, кстати, всегда всплывают, о которых ты не задумывался, потому что другой человек с другой точкой зрения дает почву для размышлений.

Во всех школах, мне кажется, есть проблема со столовыми. Это мечта всех школьников, чтобы в наших столовых, как в Европе, было самообслуживание. Конечно, потом, наверное, весело будет вспоминать, как мы стояли в очередях, но сейчас это нерадостно. Насчет школьной формы. Мы за деловой стиль одежды, но не одинаковый. Проблема медиков очень большая в школах. Знаю примеры, когда девочки в выпускных классах из-за волнения падали в обморок, и каждый раз почему-то медика в школе не оказывалось. Приходилось вызывать «скорую помощь». Я считаю, что учителя обязательно должны уметь оказывать первую медицинскую помощь минимальную. И в школах большая проблема найти аптечку. Если только в кабинетах химии или физики. Да и лекарства в них могут быть просроченными, к сожалению. Эту проблему нужно решать».

Дарья Лапухова, 10-й класс:
«Я считаю что было бы лучше, если бы некоторые учителя проявляли больше внимания к детям. Бывают такие ситуации, когда дети не понимают что-то, но в классе есть более сильные ученики, и учитель ориентируется на них, продолжая объяснять материал дальше. И, хотя дети все еще не понимают предыдущий материал, учитель уже переходит к новому. Я считаю, учителя должны спрашивать, кто не понял и пытаться помочь таким ученикам, чтобы они освоили данный раздел. Мне не нравится, что у нас в классе нет профильного разделения. Так получилось, потому что у нас в школе всего один 10-й класс. В результате, например, у нас в неделю три раза обществознание, а многим нужна физика, которой у нас минимум. Я считаю, что после 9-го класса должно быть обязательное разделение класса на профили».
Света Яковлева, 10-й класс:
«Не хотелось бы форму, потому что все будут одинаковые. Говорят что это из-за того, что многие выпендриваются, грубо говоря. Но на самом деле у нас в школе все ходят нормально одетые, нет большой разницы между детьми из разных семей, и не комплексует никто. Хотелось бы больше кружков и секций разных, например, театральный кружок».

Алина Угоренкова, 10-й класс:
«Было бы неплохо обустроить пришкольную территорию, сделать мини-сквер, поставить скамейки, чтобы можно было весной или осенью выйти погулять, расслабиться на больших переменах, подышать воздухом. Если нужно будет ухаживать за этим мини-сквером, мы были бы на это согласны, устроили бы дежурство. А еще большинство из моих друзей за пятидневную неделю, чтобы в субботу не учиться, потому что тяжеловато. Еще чтобы не было разделения на профильные классы. Нет, если кому-то надо, то пусть будут для них профили, но ведь многие даже в десятом классе еще не определились с будущей профессией. ГИА и ЕГЭ нужно перенести на начало мая. Напряжение растет к концу учебного года. А вот если бы в начале мая сдать экзамены, а потом продолжить учиться – было бы здорово».

Кристина Трофимова, 11-й класс:
«Хотелось бы, чтобы в школьных коридорах были диваны, кресла. Стоять все время на переменках не очень удобно. Хочется, чтобы учителя помнили, что они приходят в школу ради детей, а не наоборот, и что у учителей не должно быть любимчиков, они ко всем должны относиться одинаково. Хорошо бы для досуга учеников сделать различные спортивные секции – не только обычный волейбол и баскетбол, но и теннис малый и большой, гимнастику. Нужно давать побольше времени на перемены и на обед минут 40. Нужны уютные столовые. Нужны другие учебники. Вообще у нас, мы заметили, каждый год есть какой-то конкретный неудачный учебник. В этом году обществознание. В прошлые годы были неудачные учебники по истории и алгебре. По истории и обществознанию учебники написаны очень сложным языком, недоступным для детей. А по алгебре в учебнике мало образцов с решениями после изучения новых тем. Хотелось бы улучшить подготовку к ЕГЭ.
К ЕГЭ по основным предметам - русскому языку и математике - нас хорошо готовят в школе на элективах, и репетиторов не нужно. А вот для сдачи дополнительные предметов, например, истории с обществознанием, я нанимаю репетиторов. Элективы у нас бесплатные. Но хотелось бы, чтобы их было больше. Потому что, если например, хотят сдавать только два ученика конкретный предмет, то электив для них не будут делать. Минимум нужно пять человек...».

Влад Синдюков, 11-й класс:
«Нужно, чтобы российские школы модернизировались в плане новых технологий, имели более развитые инфраструктуры. Я ездил в Германию, там совсем другая инфраструктура школ. Школы лучше финансируются, скорее всего, и поэтому территория немецких школ намного больше, везде хорошее спортивное оснащение. В школе, где я был, спортзал представлял собой отдельное сооружение, в нем было 8 баскетбольных колец. Очень большие площадки для волейбола на улице и несколько теннисных столов. Хотелось бы, чтобы в каждом классе были электронные доски, более усовершенствованное оборудование».

Анна Козлова, 10-й класс:
«Школам в материальном плане не хватает того, что нужно для творчества. Например, если технически оснастить школу, в ней могли бы открыться хорошие кружки по моделированию. Если говорить об учебной программе, то ученикам не хватает, чтобы к нам приходили другие люди, которые могут больше рассказать о предмете. Например, по истории это могут быть сотрудники музеев, по математике - профессора университетов, по литературе - известные писатели. То есть такие гости, которые могли бы по-новому осветить то, что о чем говорит учитель. Нужно проводить ГИА и ЕГЭ в своей школе. Чужая школа – дополнительный стресс, и результаты получаются хуже».

Комментарий эксперта

Марина Воробьева, первый заместитель председателя комитета по образованию Администрации Великого Новгорода:

«Мне было очень интересно узнать мысли старшеклассников об образовательном процессе, школьном быте и их видении перспектив. Многие вопросы, затронутые детьми, ждут дальнейшего обсуждения на встречах с директорами школ. Все темы, которые ребята затронули в своих рассуждениях, актуальны. Разберем их по отдельности.
Школьная форма. По закону, который вступит в силу с 1 сентября, требование к школьной одежде отнесено к компетенции образовательного учреждения. Минобрнауки РФ только рекомендует субъектам, чтобы требования к одежде были определены. Будут учитываться пожелания родителей, детей, учителей. Решение должно быть принято на уровне каждого образовательного учреждения после широкого обсуждения со всеми участниками образовательного процесса. Кроме одежды, могут вводиться отличительные знаки класса или всей школы: эмблемы, нашивки, галстуки.
Дети хотят пятидневку. По нормам СанПин для учащихся предусмотрена либо пятидневная, либо шестидневная неделя. В случае если определенные классы изучают программу углубленно, на профильном уровне или имеют элективные курсы в учебном плане, пятидневкой не обойтись. Пятидневка – для тех, кто хочет освоить только базовый уровень обучения. Это возможно. Необходимо в этом случае обратиться к администрации школы для выстраивания индивидуальной траектории обучения. Или подобрать другое общеобразовательное учреждение.
Электив для одного-двух ребят – реально ли это? В будущем, я уверена, да – благодаря дистанционному обучению. В Великом Новгороде уже полтора года на базе пяти школ происходит поэтапное внедрение дистанционного обучения. В прошлом учебном году завершился этап повышения квалификации учителей. В 2012-2013 учебном году на платформе Moodle учителя разрабатывали дистанционные курсы. Сейчас приоритетные задачи -- как раз создание достаточного количества дистанционных элективных курсов для расширения диапазона учебных профилей и дистанционное преподавание ОРКСЭ – основ религиозной культуры и светской этики, поскольку этот предмет включает шесть блоков по выбору, и внутри одного класса трудно организовать учебный процесс по разным блокам.
Выбрать желаемый профиль обучения можно в другой школе или гимназии. Но иногда ребята не хотят переходить в другие школы просто потому, что в родном классе им комфортнее.
Критика учебников, возможно, имеет под собой почву, но все учебники из федерального перечня прошли педагогическую и научную экспертизу и рекомендованы Министерством образования и науки РФ. Учителя по закону об образовании вправе самостоятельно выбирать учебники из предложенного федерального перечня в соответствии с выбранной программой обучения и соблюдая преемственность линии. Очевидно, нужно внимательнее относиться к этому выбору.
Медицинские работники в образовательных учреждениях действительно часто находятся только полдня. Это происходит потому, что они являются работниками медицинских учреждений и работают по договору. Конечно, в этой ситуации что-то будет меняться. Это вопрос важный. А школьные учителя при этом обязаны уметь оказывать первую медицинскую помощь, этому их учили в педагогических вузах.
Обеденные и другие перемены регламентируются нормами СанПина. Эти нормы устанавливают количество перемен и то, что обеденная перемена, например, должна длиться 20-30 минут. Понятно, что для учреждения, где учится много детей, это станет проблемой лишь в том случае, если организационно это не продумано. За самообслуживанием в школьных столовых – возможно будущее. Директора новгородских школ уже присматриваются к системе электронных карточек. Такие карточки ускорили бы процесс обслуживания и в то же время обеспечили бы контроль родителей за питанием детей.
Мини-скверы и зоны отдыха. То, о чем мечтают дети, на самом деле осуществимо. Можно обратиться к ученическому совету, наблюдательному совету школы, руководителю образовательного учреждения, классному руководителю со своими предложениями. Это, конечно, затратно, но можно привлечь внебюджетные источники и спонсорские средства. Благоустройство пришкольной территории возможно. Но только в плане нужно представить обязательные зоны, такие как спортивная площадка. А скамеечки для таких скверов можно сделать и на уроках технологии.
Перенос сроков ЕГЭ и ГИА – с этим предложением детей я бы поспорила. Во-первых, сроки и процедура экзаменов определены на федеральном уровне. Во-вторых, ребенок допускается к ЕГЭ или ГИА только тогда, когда он завершил учебный год, освоил программу, получил оценки по всем предметам, и допущен педагогическим советом до экзаменов. Конечно, можно понять усталость и напряжение учеников. Но экзамены теперь и так начинаются в мае, а не в июне, как было раньше.
Дополнительное образование представлено в городе достаточно широко. Работает даже цирковая студия в школе № 23. Выделяются и ставки для педагогов дополнительного образования. Нужный кружок можно найти и в центрах дополнительного образования. Когда старшеклассники перейдут на новые образовательные стандарты внеурочная деятельность для них в школе будет обязательна, на базе своего ли учреждения образования или соседнего, или центра допобразования. Система образования развивается очень быстро, и всех нас ждут перемены».

От автора
Дети тем и отличаются от взрослых, что понятия не имеют о рамках и ограничениях. В опубликованном опросе подростки говорили о школе, какой им хотелось бы ее видеть, а взрослые отвечают, что многое изменить нельзя, есть федеральный регламент. И все-таки, возможны ли перемены? Разве не говорим мы на всех уровнях: то, что делается в школе, делается ради детей?! Детям не важно, откуда возьмутся деньги на кружки авиамоделирования и большого тенниса, огромные спортзалы и уютные кафе вместо столовых с очередями. Они хотят видеть все это в каждой школе, и они правы. Сейчас, на фоне все еще недостаточно высоких учительских зарплат, нехватки денег в муниципальных бюджетах даже на самые необходимые ремонты школ, такие мечты кажутся роскошью. Придет ли время, когда детские фантазии станут реальностью?

Учителям и родителям нужно слушать друг друга, действовать заодно, сотрудничать – с этим согласны все участники нашей дискуссии. Мы ждем, что учителя будут чутки, внимательны и справедливы, а педагоги считают, что ребенка воспитывают прежде всего родители. Хотя и не только...

Psychologies: Чего ждут родители, отдавая ребенка в школу?

Анна:

Ожидания очень разные. Амбициозным важно, чтобы ребенок учился в престижной школе – и знания получил, и не стыдно было сказать, где он учится. Обычно такие родители хотят, чтобы у ребенка получилось то, что не получилось у них самих. Другие ставят целью во что бы то ни стало дать лучшее образование. Готов ли он идти в школу, может ли учиться по продвинутым программам – не так важно. Главное – образование. Любыми способами. И в смысле воспитания у них огромный запрос: «Мы вам его отдали, а вы его воспитывайте, вас же этому учили?» Есть немало тех, кому важно, чтобы в школе (особенно начальной) ребенку было хорошо и спокойно. Часто это те, кто сам чувствовал себя неуютно в школе, или те, кто видит, что у ребенка есть трудности: он застенчив или, наоборот, гиперактивен… Им не хочется, чтобы на этом акцентировали внимание. Наконец, некоторые родители не могут или не хотят выбирать школу в силу самых разных причин и отправляют ребенка в ближайшую. Их принцип: как будет, так и будет.

«ПРАВИЛА ИЗВЕСТНЫ ЗАРАНЕЕ: Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ РОДИТЕЛЕЙ, ЧТО НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ Я ДЕТЯМ ДЕЛАТЬ ЗАПРЕЩАЮ» АННА

Алексей:

Скажу еще об одном типе родителей, которого раньше не было. Старая советская школа четко указывала мамам-папам их место: сдавать деньги, помогать водить маленьких в цирк и приходить, когда вызывают, чтобы получить выговор. Что, конечно, было неправильно. Но сегодня все больше родителей, которые строят свои отношения со школой по модели потребления: «Я – потребитель, школа – поставщик образовательных услуг. Вот перечень услуг, которые вы мне предоставляете, и мне будет удобно, если вы (школа, учитель) будете отчитываться по электронной почте. Если же услуги будут не должного качества, я оставляю за собой право обратиться куда следует». Что выгодно отличает нынешнюю ситуацию от советской, так это возможность выбрать школу, по крайней мере в больших городах. Видя, что ребенку некомфортно, родители могут начать воевать, а могут забрать его и отдать туда, где ему будет хорошо.

Как вы поступаете, если родители не согласны с вашим решением, требованием, наказанием?..

Анна:

Я предпочитаю, чтобы правила были известны заранее. На первом родительском собрании (мы проводим его за полгода до начала занятий) я предупреждаю родителей, что есть вещи, которые я делать не разрешаю. Например, я не разрешаю драться. Если мне возразят, что мальчик должен уметь за себя постоять, я сразу говорю, что в этом месте у нас будет нестыковка. Еще я не разрешаю обижать и дразнить друг друга… Если такое случится, я начну делать замечания, и делать их строго. И ни на какие уступки родителям не пойду, все равно буду запрещать.

Алексей:

Я согласен, правила помогают, но бывает, что в момент, когда их объявляют, все согласны, а потом, когда дело дойдет до конкретного синяка под конкретным глазом, родители станут интерпретировать ситуацию в пользу своего ребенка.

А что вам помогает наладить

Алексей:

В прошлом году я впервые взял классное руководство над пятым классом и осенью встречался со всеми родителями, поговорил с ними один на один. В первую очередь я хотел, чтобы они рассказали мне о ребенке: каким они его видят. Благодаря этим встречам я многое понял, не столько о детях, сколько о родителях.

Хотят ли родители, чтобы вы воспитывали учеников?

Алексей:

Я никогда не слышал: «Вы параграф выучите с моим ребенком, а в воспитание не вмешивайтесь». С другой стороны, все хотят, чтобы мы воспитывали – но что именно? В прошлом году дети писали ЕГЭ по русскому. Мы просили их не приносить шпаргалок. При этом в аудитории, где проходил экзамен (в другой школе, и дети там были не только наши), все пользовались чем хотели, разве что учителей не просили выйти в интернет. Назавтра пришла мама, возмущаясь: «Теперь из-за вашей честности они получат меньше баллов, чем те, кто списывал». Эта мама хочет, чтобы мы воспитывали ее ребенка? Хочет. Но к практическим последствиям не готова.